Переселенцы, кишевшие на поверхности последней, попадали прямо в когти хищным птицам. Не успели хлынуть первые потоки наводнения, как болотные ястреба, жившие по соседству, собрались в числе четырех-пяти на охоту, зная прекрасно, какое угощение готовят им эти потоки. Прилетели и вороны. Держась на некотором расстоянии друг от друга, ястреба носились над плотиной, распустив широко крылья, громко кричали, хватали свои жертвы и тут же пожирали их. Два из них, насытившись вдоволь, направились, тяжела размахивая крыльями и унося в когтях свою легкую добычу прямо к лесу, который рос на верхушке горного кряжа. Вороны, которых было, вероятно, штук сорок, громко каркали, летая над самой почти плотиной, и, спускаясь на нее время-от-времени, ожесточенно схватывали добычу своими кинжалообразными клювами.
Бурая крыса, умудренная жизненным опытом и многочисленными набегами, сразу увидела все это, как только поднялась на плотину. Заметив над собой ястреба, она мигом согнула спину дугой и перескочила через дюжину неопытных беглецов. Пробежав немного, она снова выпрямилась и очутилась в толпе землероек и мелких мышей. В ту же минуту она увидела спускавшуюся на нее ворону. Жадные глаза вороны устремились не на нее, а на сидевшую рядом с ней землеройку.
Считая, однако, себя предметом нападения, бурая крыса пришла в бешенство. Она подпрыгнула вверх и вцепилась зубами в черное бедро воровской птицы, над самым коленом, и потянула ворону вниз, в середину обезумевших грызунов.
Ворона заорала во все горло от боли; убийственным клювом своим принялась она бить направо и налево, уложив тут же на месте несколько жертв, тогда как сильные черные крылья ее навели панический ужас на всю остальную толпу.
Но среди грызунов находилось много таких же бешеных болотных крыс и землероек. Они набросились на ворону, взобрались к ней на крылья и под крылья и с ожесточением стали рвать твердую радужную оболочку тесно прилегавших друг к другу перьев, которые защищали ворону от ран. Они одолели бы врага благодаря своей ярости и численности, не приди другие вороны на помощь своей товарке. В один миг освободили они ее, и поверхность плотины покрылась изодранными, мохнатыми трупами.
Вся покрытая кровью и взъерошенная, со сверкающими глазами, поднялась ворона на воздух и замахала крыльями по направлению к лесу, чтобы привести себя в порядок в уединении сосновой чащи.
Крыса подпрыгнула вверх и впилась зубами в воровскую птицу…
Бурая крыса, виновница всей этой неурядицы, выскочила из-под ее крыла в ту самую минуту, когда ворона подымалась на воздух, и скользнула через край плотины без всяких повреждений, за исключением небольшой ранки на бедре. Одержав победу над таким опасным врагом, как ворона, она нисколько не беспокоилась о своей ране, и только осторожность заставила ее нырнуть под защиту зеленой травы.
Здесь, на душистом лугу, где тимофеевка и клевер стояли ближе друг к другу, чем грубые стебли травы, растущей на солончаке, не было подземных туннелей для крыс. Туннели делались здесь при помощи стеблей; крысы подгрызали их у самой земли, и они соединялись верхушками вместе, образуя прекрасную крышу узкого туннеля в траве по всем направлениям.
Бурая крыса прекрасно знала этот путь, освещенный нежно-зеленым светом и испещренный крапинками и полосками солнечного отражения. Туннели эти кишели путниками, но бурая крыса не обращала на них внимания и только изредка кусала их, чтобы они уступили ей дорогу или двигались поскорее. Так дошла она до окраины речонки и к норе под корнями густых кустарников дикой розы.
Бурая крыса жила когда-то в этой норе. Она знала хорошо, что это — та самая. Теперь она была занята злой маленькой землеройкой, но бурая крыса пожелала снова вступить во владение норою. Оскорбленная землеройка вступила в драку, — но все было напрасно. Она была изгнана с криками и кровопролитием, а бурая крыса снова расположилась в норе.
Прошло несколько дней, и юго-западные ветры стихли; вода хлынула назад до своих обычных летних границ, и большинство переселенцев вернулось в свои прежние жилища среди травы на солончаке. Но бурая крыса предпочла остаться в норе под розовыми кустами, так как луг кишел живыми бурыми сверчками и вкусными большими зелеными кузнечиками. К тому же в жаркие дни июля она любила плавать в чистых водах речки, придерживаясь все время берега и избегая густых водорослей, где могли скрываться быстрые щуки. Нора у нее была вместительна, и в ней нашлось место для ее, одетой в шелковистую шубку, подруги.