Ход окончился тупиком. Это был конец. Конец его безумного путешествия, конец всей его глупой и короткой жизни. Развернуться или ползти назад он не смог бы при всем желании. Да и сил уже не было.
- А вот и не правда, что выхода нет... Выход есть всегда.- прохрипел пересохшим горлом Володя и удивился своему голосу, который напомнил карканье ворона. Перед глазами плыли красные и синие круги, в голове как будто поселился безумный кузнец, его морозило - температура тела явно поднималась. Парень спокойно выключил фонарик и положил его на землю. Потом открыл нож и спокойно примерился к своему горлу, пальцем нащупывая артерию. Артерия нащупываться отказывалась, потому как палец ободранный почти до костей ничего не ощущал.
- А может зря я так рано сдаюсь? - прохрипел Володя и рассмеялся. Потом отложил нож, включил фонарик и, насвистывая, принялся копать. Земля шла плохо, она была твердая, каменистая, и он сначала сломал в своем ноже шило, потом вилку и когда уже почти доломал штопор, увидел что уперся в дерево. Он вздохнул и минут десять просто лежал на куче отброшенной земли, прикрыв глаза. Потом равнодушно открыл глаза, взял нож и пилкой принялся выламывать доски. Доски были совсем гнилые - крошились просто на ура. Когда парень выломал отверстие достаточное, чтоб он смог протиснуться, Володя взял фонарик и посветил внутрь. Там было помещение. Большое и темное. Правда изнутри тянуло затхлым и застойным воздухом, но ему на это было уже наплевать, он решительно сунул фонарик за пазуху и одним рывком втянул тело в пролом, и очень удивился, когда обнаружил, что тот находится довольно высоко над полом. Впрочем, долго удивляться не получилось - сильный удар об пол вызвал такую вспышку боли в спине, что парень сразу отключился.
Глава 5.
В себя Володя приходил тяжело - измученное тело отказывалось служить, его лихорадило и колотило, в позвоночнике поселилась раскаленная спица пронзающая позвоночник при каждом движении, обожженные и ободранные до костей руки почти не сгибались. Но что было хуже всего, жажда стала еще острее, абсолютно сухой, распухший язык шкуркой царапал горло. Грезились озера, реки полные чистой, прохладной, такой вкусной воды. Да что там - он бы сейчас напился и из грязной уличной лужи, откуда угодно.
- Мама, сделай мне чаю, пить хочется. - просипел парень и захихикал дребезжащим голосом. - Хочу чаю, аж кончаю... Смешно, блин... Ой... - раскаленная игла в спине напомнила ему, что делать резкие движения не рекомендуется, да и вдыхать слишком глубоко тоже не стоит.
- Ну все, отползался зайчик. - похихикивая себе под нос прохрипел Володя. - Как там у Чуковского? Я пришью тебе новые ножки и ты снова побежишь... м... а куда же он побежит? На водопой, наверное. Да по-любому на водопой, куда ему еще бежать? А это что у нас такое?
Он осторожно вытащил из-под себя что-то круглое, что мешало лежать. Череп. Точнее его верхняя часть. Нижняя как будто отрезана или отрублена.
- О, Йорик! - обрадовался Володя. - Бедный Йорик, где твоя Джульетта? Или Джульетта не из той оперы? Черт, не помню, голова просто разламывается! - он с отвращением отбросил от себя череп и осторожно перекатился со спины на грудь. На этот раз боль была такая, что парень воочию увидел, как это бывает, когда звездочки и фейерверки мелькают перед глазами. Переждав, пока боль успокоится до более-менее терпимого уровня, Володя вытащил фонарик, включил и посветил вокруг себя.
Склеп. Квадратное помещение, невысокое, стены, пол, потолок выложены кирпичом. Окон нет, одна дверь, в верхней части зияет дыра, через которую он сюда попал. Вдоль стен стоят какие-то полусгнившие сундуки, держащиеся только на металлической оковке. И скелеты, всюду скелеты - большие, маленькие, цельные, разъединенные, полностью обнаженные, или в лохмотьях, один даже, вроде, в кольчуге.
Парень хмыкнул и, равнодушно расталкивая кости, пополз к сундукам. Двигаться приходилось очень медленно, буквально по сантиметру, потому что каждое резкое движение вызывало такую боль, что он пару раз потерял сознание. Может через час, а может через два он дополз-таки до сундуков.