Состоялся краткий разговор, который Суконский предусмотрительно записал на такой же диктофон, на который небезызвестный майор Мельниченко записывал пьяный трёп своего высокопоставленного патрона… Патрон обожал черный юмор, а майор выдал его за смачную политкрамолу и завертел вокруг своих записей всю страну…. Так длилось уже несколько лет, но страна ещё не сорвалась в оранжевые на джипарях… Время текло, ленточка диктофона крутилась… Захар рассеяно слушал. Хоть и слушать особо было нечего. Его без всяких преамбул просто пригласили прибыть по почти знакомому адресу… Последняя фраза почти разочаровала Суконского: он был приглашен по адресу, который – да, просто смешно сказать! – в чуть подзабытые советские времена была улицей Бетонной, затем была переименована в Цементную, за что и получила народное прозвище «цементно-бетонной».
В третьем номере этой улочки находилась заурядная пивнушка, где любители «зеленого змия» прямо под высокими стойками сплошь расколотых мраморных столешниц подливали в пивцо водку, портюшу или даже местную буряковку мутновато-синушного желто-серого цвета. Там и здесь слышалось: «Погнали лебедей! ... Погнали говно по трубам!... Плесни гнильцы под венцы, шоб попустило… Пивка для рывка!».
И попускало, та так, что бились рожами об столешницы и мочились прямо под стойки… Теперь же это заведение гордо именовалось частным элитным клубом «Пирамида» и претендовало на значимость выпуклой пристройкой фасада, похожей на бочонок со складными дубовыми дверцами… Понять откуда такое кощунственное несоответствие архитектуры и заявленного вывеской стиля Суконский постичь не смог. Он просто распахнул двери-складунцы нараспашку и прошел в прокуренный сизооблочный зал…
6.
Время в зале заведения словно остановилось – контингент оставался прежним, правда, у некоторых были нафуфыренные маслянистые рожи, но все в них выдавало людей с временным благополучием – кто сбыл теперь уже бесхозные заводские неликвиды, прежде строго учтенные, кто просто перепродал два-три мешка сахара для самогона или даже чей-нибудь жилой угол окончательно опустившегося индивида и оттого давно уже угодившего в статус местных бомжей… Во всяком случае, люди состоятельные и те, для кого был важен имидж, туда по-прежнему не ходили…
М-да.. Попал… Суконский призадумался, осторожно прищурив глаза, чтобы напрячь зоркость… Промелькнула мысль: неужели это грубая шутка… Да за такие штуки в порядочном обществе черепа бьют!.. А если не шутка, то чего собственно ради? Привыкший во всём искать выгоды, Суконский не видел особого резона для розыгрыша… И он степенно и неторопливо прошел через зал…
Про себя Захар стал отмечать, что в маленьком тесном помещении, в котором висел дым и по-прежнему стоял дух, что хоть мертвеца выноси, за последние двадцать лет всё же кое-что изменилось… Столешницы на низеньких и в чем-то даже уютных столиках уже не были столь искореженными, и стены оклеены вполне пристойными моющимися обоями, а не вырезками фотосессий из журнала «Огонёк» времен строительства БАМа. Правда, прежде такой стиль называли советским модерном, и, говорят, что его изобретателям даже некогда объявили благодарность, обозвав победителями соцсоревнования, и выдали денежную премию, которую тут же обмыли в том же генделе на углу «цементно-бетонной».
Впрочем, до престижного этому клубному заведению ещё расти и расти…
Захар заказал пива, – больше для вида, и медленно высосал кружку, почти не чувствуя вкуса…А напрасно… Это было уже далеко не скисшее жигулевское, а светлый «tuborg», которое завезли в город до залейся...
Сейчас предстаяло подойти к бармену и произнести пошлую фразу времён тотального дефицита: «Я от Михаила Кузьмича...». А что, если нагловатый малый расхохочется ему в лицо, хищно сверкая зубами с брильянтовыми стразами и дико вращая глазами...
Мысль о том, что он будет выглядеть дураком – не давала ему покоя... Он давно относил себя к номенклатурной элите и от дешевой хабалки держался на растоянии.
Впрочем, свидетелей немного, и не из тех, с которыми он пересекался в кабинех власти...Эти же, похоже, чаще оставались у парадного подъезда. Черт с ним! Захар решился.
Разговор вышел в телетайпном стиле, так раньше частили дикторы центрального телевиденья.
– Я от Михаила Кузьмича..