Йогурт исчезал за пять минут.
Яблоки, которые крысы прежде принимали за затейливый декор, к утру усыхали до полупрозрачных шкурок.
Если раньше я могла весь день ходить мимо клетки и ни одна дрыхнущая в гамаке лентяйка даже усом не шевелила, то теперь они наперегонки скакали по полкам в надежде на подачку. Есть за компьютером стало положительно невозможно: крысы расплескивались по решетке, провожая взглядом каждый исчезающий в хозяйке кусочек. По их мнению, мне следовало начать телесное совершенствование с себя, а лучше собой и ограничиться.
Но я была тверда и жестокосердна. Кто крысу любит, тот ее губит!
Через две недели я провела контрольный завес.
Паська похудела на двадцать граммов. Белка, Фуджи и Рыска сбросили по пятнадцать. От Холеры остались такие большие и скорбные глаза, что Гринпис должен был ворваться ко мне с ордером на арест и в суде настаивать на пожизненном заключении.
Веста… поправилась на десять граммов.
Я плюнула и засыпала кормушку доверху.
Толстая крыса — это состояние души!
P.S. Одни крысявки склонны к полноте больше, другие — меньше. Но если пичкать их лакомствами и ограничивать в движениях, то любая крыса быстро раскормится до состояние поросеночка.
32. Звездный час Весты
— Оля, у нас в Минске будет международная выставка грызунов! — радостно сообщила мне СМЗ Лиза. — И даже известные эксперты из Москвы приедут!
Я окинула свое крысостадо критическим взглядом. Лерочка и Тошка, унесшие с прошлой выставки если не призы, то, по меньшей мере, хорошие оценки, кормили детей, и в клетке сидел только сборный "позор питомника": мелкая пузатая Белочка, вечно озабоченная Яшка (тощая и горбатая, как классический насильник-эксгибиционист из комиксов, вся в шрамах от вечных стычек с Главкрысой) да престарелые Веста с Паськой. И если Паська еще более-менее годилась на роль экспоната, отличного от чучела в школьном музее биологии, то Веста вовсе не толстая, о нет! Она, как бы это политкорректно выразиться, альтернативно объемная. Когда я держу ее в руке, то всякий раз со стыдом подавляю пошлый порыв размахнуться и запустить ее далеко-далеко, как мы в детстве развлекались с наполненными водой воздушными шариками. Потому что ощущения от ее округлой податливой тушки один в один.
Я поныла, покочевряжилась, пожаловалась на "не сезон" и зарегистрировала всю четверку — дабы не столько показать ее народу, сколько полюбоваться на московских коллег.
Крысы, прослышав о выставке, разволновались, как Золушки перед балом с прекрасным принцем, и дружно записались на прием к Яшке, которая за пару дней изобрела для каждой эксцентричную прическу: Белке выбрила морду и горло, Паське полбока, а Лерочке выстригла очаровательные круглые пятнышки на щеках. От парикмахерских услуг отказалась только Веста, сочтя, что она и так феерически хороша.
(Маленькое лирическое отступление: как я познакомилась с нашим любимым минским ветеринаром. Я принесла Весту в клинику по поводу выпадения шерсти и, вручив крысу Айболиту, попыталась как можно тактичнее ввести его в суть проблемы: "У нее на груди проплешинка... и лапки немножко... и вокруг хвостика чуть-чуть...".
Ветеринар, не вслушиваясь, деловито перевернул Весту, несколько секунд таращился на ейное розовое поросячье брюшко, а потом с непередаваемой интонацией воскликнул: " Да она же у вас ЛЫСАЯ!!!"
Фраза стала крылатой, а Веста с тех пор еще немножко облысела. Раза в два, не больше!)
Яшка была с позором отсажена в одиночку, где и просидела две оставшиеся до выставки недели. Жертвы ее парикмахерского искусства как раз успели обрасти, а сама мастерица отощала и сгорбилась от печали еще больше.
Накануне выставки я потратила часа два, пытаясь выставить крыс в более выгодном свете: развесила по клетке наиболее пристойные и наименее изгрызенные гамаки, с трудом выбрав из мешка две штуки, присобачила дополнительной полкой треугольный кроличий лоток, отмыв его хлоркой от плодов использования по назначению, и постирала крыс со средством для интимной гигиены. Крысы из буровато-пятнистых стали равномерно-желтоватыми и приобрели нежный парфюмерный аромат, устойчиво ассоциирующийся с его обычным местонахождением.
Утром муж с интересом наблюдал, как я запихиваю крыс в переноску, а они самопроизвольно выпихиваются обратно.
— Что, и Весту берешь? — изумился он.
— Там есть конкурс "Самая толстая крыса", — сообщила я. — И я чую: он будет наш!
***