Он снова услышал знакомый лязг стальных ножей по поверхности чего-то.
— Какой звук? — парикмахер оглядел помещение. — Здесь только радио поёт и всё. Вы в порядке?
Говард помассировал виски.
— Наверное, мне показалось. Спасибо. — Он быстро ушёл.
Сев в тачку, он точно помнил, что слышал этот зловещий скрежет стали. Он долго сидел в кресле, прислушиваясь к звуку. Но зачем бояться? Видимо, это из-за духоты! Нервы Говарда расшатались. Он решил, что больше не будет ездить к этому парикмахеру. В городке полно подобных заведений. Если бы было столько же кинопродюсеров… Тогда не было бы проблем с заключением контракта. От такой мысли настроение парня поднялось. Проходя вестибюль мизерного офиса, где была назначена встреча, Говард, как букетом цветов, одарил секретаршу широкой улыбкой. Меньшую улыбку он преподнёс охране около входа, а самую большую припас для продюсера, мистера Джозефа Тревора. Для него Говард приберёг оставшиеся силы. Парень считал всех продюсеров одинаковыми. Говард успел изучить их повадки: предстояло тридцатиминутное томительное ожидание сверх назначенного срока. Так случалось в приёмной каждого офиса, где он уже побывал.
Тревор порядочная крыса.
— Конечно, конечно. Завтра. Приходите к десяти. Я оставлю для вас пропуск. Не опаздывайте!
И вот… Сидит он в одной позе в мизерном кресле. Мимо пробегают какие-то люди, гремят звонки. Изредка проскальзывают агенты, на цыпочках стремящиеся к самому главному. Их волосы тщательно прилизаны, улыбки так и норовят обломаться по краям. По острым воротникам можно определить их жизненный успех и вызов всему старому и отжившему.
Древняя развалина с дипломатом в руках таких не шибко занимает.
— Мистер Говард, — проворковала секретарша, — вас ожидает мистер Тревор.
Переступив порог кабинета на тридцать минут позже назначенного срока, Говард пробыл там не больше пяти минут. Спустя пару минут парень стоял в телефонной будке, трясущейся рукой набирая номер доктора Бланшара.
Прервав неразборчивые объяснения, парень вдруг услышал зловещий скрежет стали по будке и выронил трубку, заплакав.
— Проклятый лязг, — выдавил Говард в тихое гудение трубки, — он преследует меня, доктор!
Стальные лезвия бились о стекло будки в противном скрежете.
***
— Успокойтесь и расскажите мне об этом, — произнёс доктор Бланшар, как только Говард уселся в мягкое, глубокое кресло, обтянутое кожей.
Минуло двадцать минут и парень успокоился.
Да, он всё поведает. Иначе не надо было звонить доктору Бланшару, нарушать его распорядок; не нужно было приезжать к нему в такую жаркую погоду, в этот современный, защищённый от зноя офис, где можно спокойно расслабиться и некому будет действовать на нервы. Такой офис отличался от офиса мистера Тревора — об этом и поведал доктору парень: о кричащих современных портретах, висящих на каждой стене, о большом столе с высоким креслом позади и о мизерном кресле, в котором вынужден сидеть посетитель, смотря снизу вверх на хозяина кабинета. На поверхности стола ничего нет, что свидетельствует о том, что перед вами сидит деловой тип, который не будет тратить время на глупости, как чтение книг или их написание. Вы глядите на телефакс и телефон с дополнительными номерами, говорящими о том, насколько занят тип перед вами; на серебряный поднос, на котором стоит графин с водой, показывающий, что продюсер преуспевает. На столе фото его семьи — видно, что он добропорядочный семейный человек и образцовый налогоплательщик (при таком раскладе он упомянет вам, как интервьюировал однажды лидеров американского движения феминизма)… Приглядитесь к нему! Но вам не с руки смотреть на Джозефа Тревора, ведь он уже рассмотрел вас со своего высокого положения.
— Что там у вас?
Говард открыл дипломат, вынул рукопись сценария и начал читать.
Его перебивали непристанными замечаниями в стиле Микки-Мауса:
— Мне ясен смысл этих фраз… А тут не хватает действия… Вы потеряли нить сюжета. Мне нужна нить, больше действия! Да, это сгодится, конечно, пойдёт.
Ему нет дела до авторского тщеславия и вложенных в рукопись ценностей! Он типичный абстракционист и зануда! Он гонится за строкой: строка оплачивается, это ясно и ему.
Понятно, лучший способ заработать деньги — это делать бессмысленные сюжеты… Скрип.
Именно в тот миг, когда Говард старался загнать Тревора в угол, принудить его купить сценарий, раздался проклятый лязг стали, заглушивший голос. Скрип. Стальные лезвия проскребли по краю серебряного подноса.