Пауэлл прощупал пульс, выпрямился и пробормотал:
— Бедный тип! — поморщившись, он отошёл.
Труп Говарда положили на носилки. Одна его рука свесилась и перчатка со стальными лезвиями спала на землю. Сталь жутко блестела в ярком свете солнечных лучей.
Пауэлл прощупал пульс, выпрямился и пробормотал:
— Бедный тип! — поморщившись, он отошёл.
Труп Говарда положили на носилки. Одна его рука свесилась и перчатка со стальными лезвиями спала на землю. Сталь жутко блестела в ярком свете солнечных лучей.