Глава 2
Жизнь без пчелки Майи
Никогда не забуду тот день. Я пришла из школы, уже в прихожей меня смутила какая-то жуткая тишина, что-то витало в воздухе такое… даже не могу объяснить! Я бросила свой портфель прямо в коридоре и тихонько на цыпочках стала пробираться в зал. Папа сидел на диване, надломленный, но какой-то большой, словно выросший в два раза! Он казался поверженным греческим богом (нам как раз в этот день рассказывали про Зевса). И вот я прихожу, а громовержец сломан. Папа не слышал моих шагов. Я постояла напротив с минуту и тихо произнесла: «Папа». Он не реагировал. Я позвала громче, отец вздрогнул.
– А… доченька, – сказал он скрипучим голосом. – Ну, как прошел твой день?
– Получила пять, – еле слышно ответила я.
– Это хорошо, – сказал папа, снова удаляясь в свои мысли.
Я решила во что бы то ни стало вернуть его из тумана сознания и стала говорить более громко и уверенно:
– Я получила пять по внеклассному чтению.
– По внеклассному? Это как?
– Это когда не по школьной программе.
– Понятно, – произнес папа с трудом.
Вдруг из его глаз покатились здоровенные слезы. Я уставилась на них как завороженная. Я привыкла слышать о том, что настоящие мужчины не плачут. А папы тем более.
– Ты заболел? – чуть дыша, спросила я.
Он в ответ грустно улыбнулся и повернул ко мне лицо, мокрое от слез.
– Я? Нет, я здоров как бык.
– А почему ты плачешь?
Папа сделал паузу, опустил глаза и отвернулся. У меня вспотели ладошки, я нервно терла их об юбку в ожидании ответа.
– Потому что зашло солнце, – выдохнул папа.
Я не поняла тогда, что именно имеет в виду страдающий родитель, но у меня сжалось сердце как-то не по-детски. Будто я в один миг повзрослела. Я осознала, что теперь все будет по-другому. Я подошла к нему и прижалась сильно-сильно. Мне хотелось сказать ему что-нибудь приятное. Я обхватила ладошками его колючее лицо и, повернув к себе, очень серьезно заявила:
– Ты самый лучший папа на свете!
В его потухшем взгляде забрезжил огонек жизни. Он даже улыбнулся. Прижав меня к себе, тихо прошептал:
– Какая человечная у меня дочь!
Я растерялась, не понимая смысла слова «человечная». Но, судя по интонации, оно означало что-то очень хорошее.
Мы долго сидели обнявшись и напряженно молчали. Я даже не спросила, где Майя: боялась услышать что-то очень страшное. Невероятно страшное. То, что может даже свести с ума…
Мы с папой жили дружно. Он много работал, покупал мне подарки. Каждую неделю я получала какой-то сюрприз. Это и хорошо, и… Вы понимаете, что это тоже путь к КС? Какое у меня сформировалось отношение к противоположному полу, благодаря активному вниманию со стороны главного мужчины моей жизни? Я отвлеклась… Да, может показаться, что уже тогда я стала КС, ведь я совсем не вспоминала про главную женщину своей жизни, которая так непорядочно покинула наш дом. Я делала вид, что не вспоминала, а по ночам хныкала и мечтала о полноценной семье. Да, я не любила мать, но тем не менее дочерний инстинкт требовал ее присутствия в моей жизни. И в школе мне проходу не давали уроды – одноклассники. Их искренне смешило, что мы с папой живем вдвоем. Уж не знаю, каким образом просочилась в школу информация о том, что мама сбежала от нас с молодым любовником… В общем, я стала изгоем! Нет, меня не забивали камнями, и суд товарищеский не устраивали. Просто смотрели как-то… я не знаю… как на мышь серую: вроде миленькое существо, а все равно паразит!
Общалась я только с одной девочкой Фродей (это придуманное мною сокращение от полного имени Афродита). Недоумки-родители назвали ее в честь греческой богини, а потом взяли да и разбились в автокатастрофе, тем самым приговорив ее к изгнанию из общества. Видели бы вы эту богиню! Уж если в честь кого-то ее и можно было назвать, так разве что в честь сказочного персонажа с веселым именем Винни-Пух! Сильно она напоминала глупого медведя из мультфильма. Мне с ней было удобно.
В мои школьные годы одноклассники не воспринимали тех, кто на них не похож. Ублюдочная массовая философия! Ты просто обязан быть таким, как все: выходец из честной трудовой семьи, в которой родители либо разведены, либо папа умер от цирроза печени. Другие сценарии жизни не признавались. Так что наши с Афродитой грустные аномальные судьбы объединяли нас, и мы были нечто вроде подруг, мини-лагерь против всех. Первое время школьная подружка обижалась на придуманное мною сокращение имени. Ей казалось, что Фродя звучит как Федя. А потом ничего, привыкла. Я даже несколько раз дралась за нее, – уж сильно меня задевали обидные реплики в ее адрес, потому что каждый из класса стремился оскорбить малосимпатичную девушку с именем богини.