– Не переживай, папа. Я уже все понимаю. Только хочу попросить у тебя разрешения.
Иван Павлович отстранился и посмотрел на меня серьезно, будто я была взрослая, а не он.
– Если меня станут обижать, можно я буду отбиваться?
Папа чмокнул меня в разбитый нос и сказал дрожащим голосом:
– Доченька, давай договоримся! Если тебя станут обижать, всегда давай отпор!
Дружеским рукопожатием мы скрепили наш договор.
Глава 4
Дуэль
Дальше по сценарию, то есть по ходу моей жизни шел переходный возраст. Самый сложный период. Ты уже не ребенок, но еще не взрослый. Ты пытаешься понять, как жить дальше и от неопределенности скукоживаешься и прячешься от проблем за стеной. Очень плохо, когда такую стену помогают строить родители.
Я заканчивала школу. Продолжала учиться на четыре на радость папе, дружить с Фродей и огрызаться с учителями, которые давно перенесли меня из мира нормальных людей в мир слабоумных, даже несмотря на то что я была «ударницей». Многих смущало мое мнение на какие-то аспекты жизни. Оно разительно отличалось от других, стандартных и «правильных». Меня практически не спрашивали на гуманитарных уроках, видимо, чтобы не остаться в дураках! Свой взгляд на проблему не только в жизни, но и в литературе я отстаивала геройски, это не нравилось преподавателям.
В семье по-прежнему случались скандалы, но их причиной уже была взрослеющая я. С матерью контакт у нас никак не получался! Она не выдерживала конкуренции и постоянно боролась со мной за папино внимание. Мы жили как соседи в коммунальной квартире: от всей души друг друга ненавидели, но мирились с тем, что живем на одной жилплощади.
Мать не слышала, как я пришла из школы, она среагировала на звук телевизора и мигом примчалась в зал, чтобы в очередной раз мотать мне нервы.
– Ты уже вернулась? – напряженно спросила она.
Меня смешил этот вопрос! Ну если я в квартире и смотрю телевизор, она меня видит – зачем спрашивать?! Но, чтобы не было повода для очередной ее истерики, которые участились в последнее время, я ограничилась короткими фразами: «Ага, вернулась» и «Есть чо поесть?» Мать смотрела на меня с презрением, как солдат на вошь. После продолжительной паузы, она холодно сообщила, что в холодильнике кастрюля с супом.
– Суп вчерашний? – спросила я вяло.
Майя нервно всплеснула руками и что-то пробубнила себе под нос, я не расслышала, но по ее острой реакции поняла, что суп действительно был несвеж и что она слишком занятой человек, чтобы кормить меня свежеприготовленными блюдами. Да и не заслужила я заботы такой, считала чуждая мне женщина, вынужденная жить на одной жилплощади с таким чудовищем, как я. Сказать честно, всегда ненавидела, как «поварствует» мать. Приготовленные ею полуфабрикаты еще были пригодны к пище, а вот супы на вкус – настоящие помои.
Она продолжала блеять про других детей, более умных и приятных в общении. Посетовала на головную боль, связанную с моим воспитанием.
Желудок мой отозвался голодным урчанием, пришлось прервать словесную диарею родительницы вопросом:
– А колбаса есть?
– Нет. В выходные пойдем на рынок с твоим отцом, купим колбасу.
Я равнодушно пожала плечами и уставилась в телевизор. Аудиенция была закончена, но мать не уходила. Она стояла и молча чего-то ждала.
Из приличия я решила продолжить беседу:
– У тебя сегодня выходной?
– Нет, я в ночную.
– Опять? Мама, сколько можно перерабатывать?! Ты совсем себя не жалеешь.
Мой сарказм задел ее и, вместо того чтобы скрыться в спальне или на кухне, она продолжала «любезный диалог», жаждая в разразившейся ссоре вырвать очередную порцию адреналина.
– Как дела в школе? – подчеркнуто вежливо спросила мать и, не дождавшись ответа, продолжила сыпать вопросами: – А мальчик у тебя есть? Ты уже занимаешься этим?
– Чем этим? Сексом? Нет пока, – спокойно произнесла я.
– Почему? – не унималась падшая женщина. – Никто из мальчиков не ухаживает за тобой? Наверное, ты не вызываешь интереса у противоположного пола! Кому интересно общаться с грубой, нахальной девицей, не уважающей окружающих. Так что? Есть у тебя кто-нибудь? Ответь мне на простой вопрос!
Мать добилась своей цели – кровь в моих жилах забурлила, я с трудом сдерживала приступ агрессии.
Посмотрев на Майю испепеляющим взглядом, я с презрением произнесла:
– Ты решила побыть матерью? Или, может, ты решила стать мне подругой?
– Мне просто небезразлично и… я имею право знать, что происходит в твоей жизни.
– Что происходит в моей жизни? – медленно, почти по слогам, повторила я слова непутевой матери. – Я тебе отвечу, что происходит: есть хочу.