Мое сопротивление Ксандеру рушилось, как груда сухого песка, под тяжестью его безжалостного внимания. Я больше не могла вспомнить, каково это — быть игнорируемой женой, с тех пор как он заполнил каждую секунду моего дня своим всепоглощающим вниманием. Он поглощал каждую мою мысль. Его прикосновения заряжали меня, пробегая по моим пальцам, как токи желания, заставляя меня безрассудно жаждать большего.
Но дело было не только в его прикосновениях. Я также отчаянно хотела вернуть своего лучшего друга, с которым мы смеялись до боли в животе. У нас была ни с чем не сравнимая эмоциональная связь — три коротких слова, сказанные им прошлой ночью, были тому подтверждением.
Я люблю тебя.
Но что я чувствовала к Ксандеру?
То, как он осыпал меня значимыми подарками, своим временем, преданностью и красивыми словами, заставляло меня думать, что я сумасшедшая, раз сопротивляюсь ему. Если бы только он признался, что отказался от своего стремления добиться опеки надо мной, возможно, мое сердце перестало бы сдерживаться. Хотя он больше не поднимал эту тему, он также не отказался от своего намерения.
Ксандер пополз вперед, его бицепсы напряглись, когда он застыл надо мной, нависая, его напряженный взгляд, как обычно, был прикован ко мне. В какой-то момент, пока я была занята выкрикиванием его имени, он сбросил с себя одежду, выставив на обозрение обнаженную грудь и рельефный пресс. Его волосы промокли от пота и прилипли ко лбу, что еще больше подчеркивало его сексуальность.
Боже мой, он был до невозможности горяч. Иметь такое тело должно быть противозаконно.
Одного взгляда на него было достаточно, чтобы по моей спине пробежали мурашки, а сердце забилось быстрее. Я попыталась сглотнуть, но ощущение трепета в животе затрудняло эту задачу.
Он наклонился вперед, пожирая меня губами со смесью отчаяния и страстного желания. Наши рты сомкнулись, и я полностью отдалась ему, жадно проводя руками вверх по его скульптурному телу, ощущая каждый твердый мускул под кончиками пальцев, прежде чем, наконец почувствовать мягкие пряди его волос между пальцами.
Ксандер вздрогнул, его дыхание стало резким, словно он так долго ждал моих прикосновений, и теперь, когда это произошло, ему было физически больно. Как будто этот момент был единственным, что имело значение в мире.
Внезапно он схватил мои ноги и широко раздвинул их, его сильные бедра втиснулись между моими. Без колебаний он расположился у моего входа. Я все еще не отошла от оргазма, который он мне подарил, когда Ксандер погрузился внутрь с первобытной силой, заставив нас обоих задыхаться.
— Блядь. — Он стиснул зубы и отстранился только для того, чтобы сильнее войти в меня. — Блядь, тюремная птичка. Я буду чертовски сильно скучать по этому ночью, — простонал он в агонии при мысли о короткой разлуке.
Мои щеки, должно быть, приобрели оттенок насыщенного красного цвета.
— Это всего лишь одна ночь, — пробормотала я, немного в восторге от того, каким измученным он казался при мысли о расставании со мной. Генри обычно уезжал на несколько дней без единого звонка, в то время как Ксандер вел себя так, будто мысль об одной ночи вне дома физически убивала его.
— Я не хочу проводить ни секунды вдали от тебя, — ответил он, его пальцы вернулись к моему набухшему клитору, заставляя меня извиваться. — Я скорее пойду за тобой в твою гребаную могилу, чем снова буду жить без тебя.
Услышав, как он говорит эти безумные вещи, я должна была бы бежать без оглядки, но вместо этого мне захотелось броситься в его объятия. После того, как мной так долго пренебрегали, быть желанной до такой степени стало для меня наркотиком, от которого я никогда не устану. Это было жалко. Я была жалкой.
Но я не могла отрицать, что между нами что-то изменилось. Чувства, которые уже были там, но я отказывалась заглядывать в свою голову или исследовать их из страха перед тем, что они означали.
— Если ты не можешь жить без меня, тогда почему бросил меня? — вопрос сорвался с моих губ без разрешения. Это было то, о чем я никак не могла забыть. Воспоминание об этом было слишком болезненным, чтобы возвращаться к нему, но образ того, как он уходит с моей свадьбы, снова и снова всплывал в моей голове.
Ксандер застыл на мне, его глаза с яростью впились в мои.
— Потому что я не мог смотреть, как ты становишься его женой, — прорычал он так громко, что я чуть не подпрыгнула. — Потому что ты должна была стать моей женой. Не его.
Он со злостью толкнулся в меня достаточно сильно, чтобы я охнула, и от силы его толчка едва не ударилась головой об изголовье кровати.