Я больше не мог так функционировать. Ее отсутствие создало зияющую дыру в моем существовании, и все, что я мог сделать, чтобы заполнить ее, — это навязчиво отслеживать последнее известное местонахождение Джордан.
Перемотав пленку, я заново просмотрел запись с камеры наблюдения, на которой Джордан уезжает на Мустанге Генри. Арендованную машину нашли на заброшенной стоянке, слишком удаленной для общественного транспорта или такси. Учитывая, что Джордан оставила свой мобильный и кредитные карты, которые я ей дал, кто-то наверняка заказал ей Uber.
Служба охраны усердно проверяла паспортный контроль на предмет ее имени, но пока ничего не было.
Как бы она вообще забронировала билет? У нее не было денег, а ее паспорт был у меня.
Тем не менее я отслеживал кредитные карты, которые дал ей, в поисках зацепок. Я изучал оставленный ею телефон так внимательно, как будто от этого зависела моя жизнь. Она не пользовалась им, разве что проверяла Джаспера и изредка пролистывала профили двух людей в социальных сетях — меня и Пии, ее бывшей лучшей подруги.
Чувство вины пронзило меня, когда я понял, что должен был подтолкнуть ее к примирению с бывшей подругой. Я знал, что Генри был причиной их размолвки. Если предполагалось, что я буду чем-то хорошим в жизни Джордан и «правильным» мужчиной, то почему я не поощрил ее воссоединение с лучшей подругой?
Я был слишком поглощен своей одержимостью и забыл спросить себя, устраивает ли ее такое положение вещей. Я полностью изолировал Джордан, и теперь, когда остался совершенно один, мне было противно думать, что именно так я заставил ее чувствовать себя.
Я пропустил тренировку на этой неделе и нахватался штрафов в лиге. Мне было все равно. Какой смысл в деньгах, славе или карьере без нее?
Джаспер сообщил моей команде о случившемся, прежде чем уехать обратно в колледж. Если бы они не появились, чтобы надрать мне задницу, я бы пропустил и игру. Оказалось, что выбивать дерьмо из людей на льду было единственным способом справиться с моей яростью. После каждого гола я по-прежнему показывал большим пальцем на ворота, а затем в камеру на тот случай, если она наблюдала за мной.
В остальном я был оцепеневшим и распадался на части.
Мое тело бунтовало против меня, тоскуя по ней, как наркоман, жаждущий очередной дозы. Я ничего не мог делать, не думая о ней. Последнее выражение ее лица перед тем, как она исчезла, преследовало меня: оно обвиняло меня в том, что я предал ее самым ужасным образом. Было до боли очевидно, что Джордан хотела сбежать не только от Генри, но и от меня.
Но я был совершенно не похож на маниакального нарцисса Генри, верно? Он хотел контролировать ее, потому что страдал манией величия, в то время как то, что я чувствовал к Джордан, было неописуемой потребностью. Возможно, ее злили мои проблемы с контролем, но именно она довела меня до паранойи, отказываясь полностью отдаться мне. Она была моей жизнью. Я отдавал ей каждую частичку себя, но она сдерживалась. Она даже не могла сказать мне, что любит, не солгав.
Меняло ли это что-то?
Думаю, нет.
Где-то на пути борьбы с Генри я стал тем, кого ненавидел. Я тратил столько времени на то, чтобы заставить ее остаться со мной, что забывал наслаждаться теми моментами, которые мы проводили вместе. Я пытался загнать ее в угол на каждом шагу, а теперь с радостью разорвал бы документы об опеке, если бы это означало, что она вернется домой ко мне.
Ее побег стал для меня необходимым сигналом к пробуждению, вот только я даже не мог сказать ей, что усвоил урок.
Я был один, и все из-за моих собственных действий. Если она хотела наказать меня, то ей удалось найти идеальный способ сделать это. Она погрузила мою жизнь во тьму, забрав у меня каждый лучик солнца, и я не мог винить ее.
Эта тьма была моим наказанием за все, что я ей сделал.
Глава 36
Джордан
Я проснулась от пения птиц и на мгновение испытала то дезориентирующее ощущение непонимания, которое с некоторых пор стало для меня привычным. Но затем услышала внизу чуть более высокий звук колес грузовиков и незнакомые крики людей, перекликающихся по-французски, и вспомнила, где я нахожусь: в своей маленькой съемной квартирке над кофейней в Марэ, в глубине IV-го округа.
Прошла одна одинокая неделя с тех пор, как я приехала в Париж. Первое, что я сделала, — сняла полностью меблированную квартиру на короткий срок. В остальном я была осторожна в использовании наличных, полученных от Пии, которая настаивала на том, чтобы отправить больше через Western Union. Однако я слишком нервничала из-за того, что могла оставить бумажный след, поскольку Ксандер мог догадаться, что я заручилась помощью бывшей лучшей подруги и отследить ее транзакции.