Я наблюдал, как Джордан приближается, хрустальные бусины ее эфирного платья ловили лучи мерцающих сумерек. Рассеянный свет отражался от украшений на платье и сливался с ее золотистыми волосами, сияя достаточно ярко, чтобы заставить меня задуматься, не принял ли я солнце за человека.
Это приложение было новинкой и давало людям поверхностное представление о себе. Алгоритм измерения красоты был абсурден, поскольку каждого из нас привлекают разные черты. Тем не менее, я обнаружил, что согласен с результатами, до глубины души очарованный изображением на экране. Не знаю, как мне это удалось, но в конце концов я опустил гаджет и, как последний дурак, уставился прямо на солнце.
Бокал в моей руке задрожал, когда она остановилась передо мной. Ее губы шевелились, и, насколько я мог понять, Джордан представлялась, произнося отрепетированную речь. Я не слышал ничего. Я был слишком поглощен деталями, которые пропустил на экране.
Шелковый материал ее платья цвета слоновой кости ниспадал струящимися слоями, демонстрируя ее соблазнительное модельное тело. Безупречной формы брови обрамляли миндалевидные глаза, а симметричный нос пуговкой с острыми скулами дополнял черты лица. Нижняя губа была немного пухлее верхней. Даже ее накрашенные ногти имели безукоризненный вид.
Все в ней было ухоженным. Несмотря на безупречный внешний вид, над губой виднелся тонкий шрам. Мой взгляд невольно задержался на едва заметном рубце, оценивая намек на несовершенство, выявляемый только с близкого расстояния.
Джордан заговорила прежде, чем я успел углубиться в размышления об ее таинственности.
— Работники сказали мне, что ты ничего не съел, — заметила она, в ее мягком голосе прозвучало неподдельное беспокойство. Она стояла рядом с моим барным стулом, ее нервная энергия была почти осязаемой. — Я хотела убедиться, что все в порядке.
Я оторвал взгляд от ее губ и сосредоточился на «Манхэттене», который держал в руке.
— Я не знал, что ты следишь за моей диетой, — сухо ответил я, скрывая свой интерес.
С ее губ сорвался смех, — нежный звук, который, вероятно, оттачивался годами.
— Трудно не заметить, когда кто-то не отходит от бара и отказывается от всех закусок, — мягко поддразнила она.
Нахмурившись, я внутренне признал, что, возможно, это была плохая идея — напиваться в баре на пустой желудок.
Джордан жестом подозвала официанта, который нес черный поднос.
— Мы возьмем это, — заявила она с теплотой, которая намекала на неожиданную глубину, скрывающуюся под ее холодной внешностью.
Официант отдал поднос без вопросов. Кто бы отказал будущей невесте?
— Вот так. — Джордан поставила поднос с мини-порциями говядины по-велингтонски на стойку бара и устроилась на высоком стуле рядом со мной. — Я слышала, ты это любишь.
— Ты выяснила мое любимое блюдо и добавила его в заказ на кейтеринг? — спросил я. Мой отец не знал, что мне нравится или не нравится, и добыть эту информацию было непросто.
— И Джаспера тоже, — тихо ответила она.
Застигнутый врасплох ее заботливым жестом, я сделал еще один глоток своего коктейля. Я был уверен в том, что эта женщина — дьявол, а теперь не знал, что с ней делать. Я неохотно признал, что, хотя все в ней было намеренно взвешенным, она не производила впечатление расчетливого или манипулирующего человека. Я не мог не задаться вопросом, было ли в ней нечто большее, чем то, что бросалось в глаза при встрече.
Ее лицо просияло, когда я поставил «Манхэттен» и взял говяжий рулет. Несмотря на мою первоначальную решимость игнорировать ее, ухватиться за эту оливковую ветвь, возможно, было бы к лучшему.
Джаспер должен был вернуться домой из школы-интерната в следующем месяце, но боялся проводить лето с Генри. Поскольку я учился на первом курсе в колледже, у меня была квартира в городе, и я предложил ему остановиться у меня.
Разумеется, отец отмел этот план. Ему нравилось контролировать наши жизни, и я ничего не мог сделать, чтобы остановить его. Нет, если я хотел, чтобы он продолжал обеспечивать маму такими предметами роскоши, как еда, медицинское обслуживание и кров.
Предполагалось, что после свадьбы Джордан переедет в дом нашего детства. Изначально мои чувства к этому решению были не теплее, чем к их свадьбе. От одной мысли о том, что Джордан приложит руку к воспитанию Джаспера, у меня по коже бежали мурашки. Однако, похоже, она могла бы стать единственным человеком, которому были бы небезразличны предпочтения Джаспера и даже проявить заботу о нем.