Проблема разрешилась сама собой, когда при проверке моих прав в его глазах вспыхнуло узнавание.
— Александрос Максвелл!
С этими двумя словами звезды сложились в мою пользу, но я сохранил смиренное выражение лица.
— Пожалуйста, зовите меня Ксандер.
— Мой сын без ума от Вас, – взволнованно продолжил он.
— Неужели? Тогда почему бы нам не сделать фото, и Вы сможете показать его ему?
Его глаза засверкали, словно он наткнулся на золото. У меня было подозрение, что он больше не будет утруждать себя утомительной бумажной волокитой, составляя на меня протокол.
Офицер Томас повозился со своим телефоном и присел на корточки у моего окна, чтобы сделать селфи. Взволнованный, он бормотал о своем сыне Брэде, который следил за моей карьерой с того момента, как меня впервые задрафтовали в НХЛ, до победы в номинации «Новичок года» и моего перехода в новую хоккейную команду Новой Шотландии.
В течение следующих двух минут офицер Томас рассказывал всю историю своей жизни, одновременно фотографируя нас с разных ракурсов. Он был разведен и делил опеку над Брэдом с озлобленной бывшей женой. Их общение стало редким с тех пор, как Брэд обвинил его в разрыве и теперь он редко его навещал.
— Это сделает меня очень популярным, – продолжил он. — Развод тяжело дался Брэду. Как только он увидит эти фотографии… он обязательно придет ко мне на ужин, чтобы услышать всю историю. – В его голосе звучала надежда.
Я ничего не сказал, намеренно задержав взгляд на правах и техпаспорте, которые он все еще держал в руках. Офицер Томас заметил это.
— Вот что я Вам скажу, – добродушно сказал он. — Я отпущу Вас с предупреждением. Просто впредь водите аккуратнее.
Я послал ему свою отработанную и доведенную до совершенства улыбку на миллион долларов.
— Даю Вам слово, офицер. Спасибо.
Я завел машину и заметил, что он уже отправляет фотографии. От его бурного восторга по поводу сближения с сыном несло отчаянием, но усилия были очевидны.
— Подождите секунду. – Я потянулся на заднее сиденье, чтобы достать из спортивной сумки джерси, в котором был раньше, и маркер. Затем черкнул на ней свое имя. Он рефлекторно поймал свитер, когда я бросил его через окно. — Это для Брэда.
Маловероятно, что представитель закона стал бы принимать подарок, поскольку его могли ошибочно истолковать как взятку. Поэтому я сразу отъехал, не дав ему ответить, и взглянул в зеркало заднего вида. Офицер Томас выглядел потрясенным. Я понятия не имел, что заставило меня это сделать, за исключением того, что отчаявшийся отец лучше, чем тот, кто не заинтересован в своих детях.
Я набрал скорость, проносясь на своем Bentley Flying Spur сквозь поток машин, пока не добрался до дома своего детства. Я не усвоил урок и не сдержал обещание, данное офицеру. День тянулся дольше, чем ожидалось, и я был слишком взвинчен, чтобы вести машину как нормальный человек.
В течение нескольких лет я умело избегал отца и ее, что подогревало слухи в прессе вокруг «Галифакса Трои» и отчужденного отца их центрального нападающего. Опасаясь дурной славы, Генри много раз за эти годы приглашал меня в гости. Впервые я принял его приглашение. Мой визит был рекламным трюком Генри, чтобы папарацци могли сфотографировать нас вместе.
Прохладный вечерний ветер ударил мне в лицо, когда я закрывал дверь машины. Перекинув спортивную сумку через плечо, я подошел к особняку, который не посещал годами. Мне удавалось оставаться занятым между тренировками и выездными играми, но я знал, что этот день настанет.
Мой желудок скрутило от предвкушения, и я мысленно подготовился, прежде чем постучать в тяжелую дверь. Раз, два – ничего. В доме стояла мертвая тишина. Еще через несколько секунд мой стук стал настойчивее. Я поднял костяшки пальцев в третий раз, когда дверь распахнулась... и она наконец-то предстала передо мной после трех долгих лет.
Глава 3
Ксандер
— Ксандер, – пробормотал мягкий голос, нежная мелодия которого всколыхнула глубины моей души. — Я так рада тебя видеть.
На несколько мгновений я забыл, как говорить, и уставился на Джордан, опасаясь, что она может оказаться миражом. Призраком воспоминаний, с которыми я распрощался три года назад.
Эти годы оставили невидимые шрамы на моем сердце. Я заботился о больной матери, держал в узде своего непредсказуемого брата и делал карьеру, накапливая собственное богатство. Но в основном я проводил это время, думая о ней.