Использование полного имени Ксандера заставило меня задуматься. Я не слышала, чтобы его использовали очень давно.
Значит, это было его извинение? Если да, то Генри так и не сказал «прости», и оно казалось скорее заготовленным, чем искренним. Я легко могла представить, как он репетирует, точно выверяя каждое слово, – возможно, со своей помощницей.
Я проглотила горечь, хотя моя ушибленная щека и бок снова заныли при воспоминании о его импровизированном избиении.
Тем не менее, мне нужно было как-то исправить ситуацию. Возможно, прямо сейчас я ненавидела Ксандера, но прежде всего я была профессионалом и его представителем по связям с общественностью. Я знала, что Ксандер не отступит перед Генри. Если я не остановлю это безумие, он погубит себя, пытаясь уничтожить своего отца.
А я не хотела быть причиной разрушения его карьеры.
Я: Значит, только потому, что Ксандер защитил меня, он заслуживает того, что ты с ним делаешь? Он твой сын. И ты разрушаешь его будущее. Поэтому я спрашиваю тебя еще раз, Генри, что мне нужно сделать, чтобы это прекратилось?
На этот раз его реакция была медленнее. Мне стало любопытно, не потому ли это, что мы отклонились от его сценария.
Генри: Могу ли я тебя увидеть?
Могу ли я... Просьба о разрешении была странной.
Я: Не думаю, что это хорошая идея. Скажи мне, чего ты хочешь, и я посмотрю, смогу ли я это сделать.
Генри: Я веду переговоры только с глазу на глаз, Джордан, как ты хорошо знаешь.
Три точки всплыли, а потом исчезли.
Генри: Ксандер и Джаспер - мои единственные дети, и ни один из них не хочет иметь со мной ничего общего. Это я теряю единственную семью, которая у меня осталась. Самое меньшее, что ты можешь мне дать, - это личная встреча.
Я перестала расхаживать, шокированная. Генри впервые показал свою уязвимость. Услышать это от него сейчас было все равно что узнать, что кактус может плакать. Но сочувствие было напрасным для такого человека, как Генри.
Я: Если твои сыновья не хотят иметь с тобой ничего общего, это плод твоих собственных действий.
Меня удивило, насколько безболезненно было говорить чистую правду. Столько лет все казалось запутанным, погрязшим в эмоциях, которые я не могла распутать. Но всё прояснилось, и реальность еще никогда не казалась такой леденяще прозрачной.
Как бы я ни злилась на Ксандера, часть меня также испытывала к нему жалость. Любой мужчина был бы в полном дерьме, если бы его воспитывал такой отец.
Генри был ответственен за то, что у Ксандера поганое чувство нормальности в отношениях. Из-за Генри Ксандер вел себя как собственный злейший враг. Генри был причиной, по которой Ксандер запер меня в этой спальне.
Генри: Вот почему я хочу встретиться. Я хочу загладить свою вину. Давай обсудим способы решения этой проблемы, пока она не стала еще более неприятной. Я могу отозвать и статью, и фотографию.
Удаление фотографии имело бы огромное значение для Ксандера и всей команды. Я была удивлена, что за такое короткое время стала заботиться обо всех парнях. Они поклялись защищать меня и прикрывать спину Ксандера; я не хотела, чтобы они страдали из-за этого.
Я: Перестань ходить вокруг да около. Вместо того, чтобы оскорблять нас обоих, почему бы тебе не сказать мне, каковы твои условия?
Генри капитулировал слишком быстро, отчего я заподозрила, что его первоначальное сопротивление было проверкой. Он выжидал, как будто я была одним из его инвесторов.
Генри: Если ты вернешься домой, я отзову прессу. Ты сможешь с помощью своей магии исправить нашу репутацию, а я найду способ оставить эту мерзкую историю в прошлом. Все это может закончиться уже завтра. Все, что тебе нужно сделать, - это вернуться домой.
Я ожидала, что он предложит именно такую сделку, но знала, что Ксандер никогда не согласится. Сердце сжалось в груди при одной мысли о том, что придется оставить его. Я не любила Генри; он был чудовищем. Я никогда не смогла бы вернуться к нему после того, что он сделал. Но я пока не могла раскрыть свои карты. По крайней мере, до тех пор, пока не найду другой способ выбраться из этой передряги.
Когда я проснулась на следующее утро, кто-то оставил поднос с завтраком на столе в кабинете. Я вяло ковырялась в еде и не удивилась, когда телевизор автоматически включился на игру Ксандера.
Я продолжала напоминать себе, что ненавижу его, даже когда он посвящал мне гол за голом. К последнему голу, к моему большому огорчению, румянец пополз вверх по моей шее. На этот раз я ненавидела себя за то, что оказалась такой слабой женщиной.