Думаю, нет.
Где-то на пути борьбы с Генри я стал тем, кого ненавидел. Я тратил столько времени на то, чтобы заставить ее остаться со мной, что забывал наслаждаться теми моментами, которые мы проводили вместе. Я пытался загнать ее в угол на каждом шагу, а теперь с радостью разорвал бы документы об опеке, если бы это означало, что она вернется домой ко мне.
Ее побег стал для меня необходимым сигналом к пробуждению, вот только я даже не мог сказать ей, что усвоил урок.
Я был один, и все из-за моих собственных действий. Если она хотела наказать меня, то ей удалось найти идеальный способ сделать это. Она погрузила мою жизнь во тьму, забрав у меня каждый лучик солнца, и я не мог винить ее.
Эта тьма была моим наказанием за все, что я ей сделал.
Глава 36
Джордан
Я проснулась от пения птиц и на мгновение испытала то дезориентирующее ощущение непонимания, которое с некоторых пор стало для меня привычным. Но затем услышала внизу чуть более высокий звук колес грузовиков и незнакомые крики людей, перекликающихся по-французски, и вспомнила, где я нахожусь: в своей маленькой съемной квартирке над кофейней в Марэ, в глубине IV-го округа.
Прошла одна одинокая неделя с тех пор, как я приехала в Париж. Первое, что я сделала, – сняла полностью меблированную квартиру на короткий срок. В остальном я была осторожна в использовании наличных, полученных от Пии, которая настаивала на том, чтобы отправить больше через Western Union. Однако я слишком нервничала из-за того, что могла оставить бумажный след, поскольку Ксандер мог догадаться, что я заручилась помощью бывшей лучшей подруги и отследить ее транзакции.
Единственное, что я купила, – это немного одежды и новый телефон, который использовала только для звонков Пии. Я была так благодарна своей дорогой подруге за все, так что это стоило потраченных денег.
— Не знаю, смогу ли я когда-нибудь отплатить тебе, – говорила я ей снова и снова во время наших теперь уже ежедневных разговоров. — Ты, наверное, думаешь, что я ужасна.
— Конечно, нет, – сказала она потрясенно. — Я знаю, каково это – быть вынужденной играть чужую роль. Как я могу обижаться на тебя за это?
Наверное, в ее словах был смысл. Я прощала людям гораздо худшее. Закрывать глаза на ошибки других было легко. Игнорировать свои собственные было гораздо труднее.
Прошло так много времени с тех пор, как я вела с кем-то дружеские беседы. Я была вынуждена держать своих клиентов на расстоянии, чтобы они не слишком пристально вглядывались в динамику отношений между мной и мужчиной, которого я считала своим мужем, а затем Ксандер...
Нет. Я не хотела думать о нем снова. Боль была все еще такой свежей.
Вместо этого я сосредоточилась на Пии, моей единственной отдушине в это трудное время, и мы договорились встретиться, как только эта безобразная ситуация останется позади.
Не то чтобы она много знала об упомянутой «безобразной» ситуации.
Она знала, что есть другой мужчина, чьего ребенка я ношу – она даже порадовалась этому, поскольку никогда не любила Генри, – и что я скрываюсь от Максвеллов. Она не стала давить на меня, когда я отказалась рассказать, кто является отцом ребенка, и почему я не хочу воспитывать его вместе с ним. По какой-то причине признание в злодеяниях Генри легко сорвалось с моих губ, но рассказать о Ксандере было равносильно предательству.
Кроме Пии, я больше ни с кем не общалась, и была несчастна и одинока в самом прекрасном месте на земле.
Париж был так похож на то, что я помнила, но в то же время так отличался – все, что было знакомо, теперь имело новый оттенок, как будто я увидела друга детства, который вырос и приобрел новый вкус в одежде. Теперь возле Нотр-Дама были кафе, где готовили латте-арт, а перед увитыми плющом французскими провинциальными зданиями люди снимали себя на видео, исполняя танцы. Казалось, город теперь больше заботился о том, что о нем думают люди, и утратил пренебрежительную атмосферу, которая делала его таким романтичным и заманчивым, когда я была юной девушкой.
Тебя привлекают эмоционально недоступные места, так же как и мужчины, – подумала я про себя, хотя это уже было не совсем так.
Несмотря на свои плохие привычки, я поняла всю ценность того, что тебя лелеют, заботятся о тебе и всегда ставят на первое место. И все это из-за него.
Я хотела этого. Нет, я жаждала этого. Словно чахлое растение в пустыне, ощутившее первый поцелуй пустынного дождя, я почувствовала, что оживаю после того, как много лет ощущала себя мертвой внутри.
Спустившись по лестнице, я открыла дверь, выходящую в маленький мощеный переулок, где слабо пахло мусором, хотя мусорные контейнеры были опустошены накануне, и прошла ко входу в кафе. Владелец, крупный пятидесятилетний мужчина, который агрессивно флиртовал со всеми женщинами, несмотря на то, что был женат, поприветствовал меня по имени, прежде чем повернуться, чтобы начать готовить мой капучино без кофеина и круассан с марципановой начинкой, хотя я даже не успела попросить.