— Джордан некому вести к алтарю на свадьбе. Ты сделаешь это, – заявил он с решимостью в голосе.
Я резко откинул голову назад. Нарастающее чувство паники охватило меня при мысли о том, что она навсегда будет принадлежать другому мужчине. Это оставило внутри неописуемую пустоту. Я не мог отдать ее. И не отдам.
— Это замечательная идея, – восхитилась Джордан.
— Нет.
Резкий ответ заслужил уничтожающий взгляд отца и обиду Джордан.
Расстроенные глаза округлились при виде моей инстинктивной реакции. Она думала, что мы стали друзьями, и я, наконец, смирился с их свадьбой. Рефлекторный, яростный протест, угрожающий поглотить меня, не имел ничего общего с тем, что мне не нравилась Джордан. На самом деле, проблема заключалась в том, что она нравилась мне слишком сильно.
Огонь бушевал внутри меня. Я всегда играл роль послушного сына. Это был единственный способ выжить с Генри. Он крепко запутал мою семью в свою паутину. Я был не настолько глуп, чтобы нанести ответный удар, прежде чем вырваться из хорошо расставленных сетей. План состоял в том, чтобы не привлекать к себе внимания, пока Джаспер не закончит школу и меня не задрафтует НХЛ. Тогда я возьмусь за него. Как бы часто Генри ни провоцировал меня, я удовлетворял его огромное эго коротким «Да, сэр».
Но это? Ни в коем случае. Я ни за что не мог передать Джордан в его руки.
Отец скрыл свое презрение холодным тоном.
— Я дам тебе время все обдумать. Уверен, утром ты будешь чувствовать себя по-другому.
Перевод: если я не сделаю так, как он сказал, он превратит жизнь мамы и Джаспера в ад.
Я заскрипел зубами, но ответ застрял у меня в горле. Другие полагались на меня, и я не мог позволить себе роскошь учитывать только свои потребности. Он дал мне иллюзию выбора, но мы были всего лишь марионетками, танцующими под его дудку.
Это было его королевство, и каждый здесь должен был присягнуть на верность фашистскому императору. Если он сомневался в нашей лояльности, то испытывал нас садистскими играми. Он настраивал нас с Джаспером против любого, кто мог поставить под угрозу нашу «преданность» фамилии Максвелл. После многих лет ненужных интеллектуальных игр я ускользнул из-под его пристального внимания.
Обычно я тщательно сохранял невозмутимость на лице, никогда не выказывая слабости или уважения к другим в присутствии Генри. Я гадал, что же он увидел такого, чтобы наказать меня.
— О. Все в порядке, Ксандер. Тебе необязательно вести меня к алтарю. – Джордан старалась говорить беззаботно, но ее голос повысился на октаву. Ей было больно. Черт.
Папа не обратил внимания на переживания Джордан. Для него вопрос был улажен. Его взгляд вернулся к ней.
— Ты пила, – констатировал он.
— Эм. Только пару бокалов шампанского. – Она говорила так, словно ее застукали с рукой в банке с печеньем.
Я подавил желание закатить глаза. Это была вечеринка, и она могла пить, если, блядь, хотела этого. Джордан была едва навеселе, но мой отец не терпел публичного опьянения в любом виде.
Как и предполагалось, он был недоволен.
— Ты устала. Может, тебе стоит на этом закончить?
— О. – В ее голосе звучало разочарование, затем она посмотрела на свой телефон, чтобы узнать время. — Ты прав. Я должна ехать. Мне еще столько всего нужно упаковать.
Я напомнил себе, что она собирала вещи, чтобы переехать в этот дом после их свадьбы.
Коротко кивнув с едва скрываемым неодобрением, он пожелал спокойной ночи и повернулся на пятках.
Мои любопытные глаза изучали Джордан. Поняла ли она, что её ждет, если она согласится на свадьбу?
— Тебе не обязательно уходить, – осторожно сказал я. — Ты не ребенок, которого нужно отправлять спать.
Джордан разблокировала свой телефон, чтобы вызвать Uber.
— Мне все равно рано вставать. – Ее голос звучал настороженно, словно она уже соорудила стену между нами.
Мой отказ вести ее к алтарю, особенно после того, как я узнал, что случилось с ее отцом, был откровенно жестоким. Но я никогда не смог бы выразить словами, насколько сильно меня опустошала мысль о том, чтобы стать тем, кто передаст ее Генри.
Джордан надела свою отточенную маску пиар-агента.
— Приятного отдыха, Ксандер.
— Джордан… – начал я, желая стереть обиженное выражение с ее лица.
— Тебе не нужно ничего объяснять, – уверенно произнесла она. — Я понимаю.
Я был удивлен, когда она снова заключила меня в объятия, прежде чем уйти.
Пустота в моей груди разрослась. Какое-то время я не мог пошевелиться, поскольку Джордан оставила меня с чувствами, которые я долго не был способен расшифровать, пока не стало слишком поздно.