— Только потому, что я была не в себе после смерти родителей, но теперь это в прошлом, – воскликнула она.
— Я знаю, – осторожно сказал я. — Но закон никто не отменял.
— Тогда дай показания в суде от моего имени и подай апелляцию, чтобы отменить необходимость в опекуне.
Эта мысль приходила мне в голову, но я никак не мог отказаться от своей последней крупицы контроля в этих отношениях – только не тогда, когда она продолжала отвергать нас.
— Это к лучшему, – сказал я ей своим самым успокаивающим голосом.
Слезы выступили в уголках ее глаз, угрожая пролиться.
— Каждый раз, когда я спорила с твоим отцом, он вслух размышлял, будет ли «к лучшему» вернуть меня в лечебницу. До сих пор я не понимала, что это была скрытая угроза за то, что я ему противоречила. – Ее нижняя губа задрожала. — П-пожалуйста, Ксандер. Я не хочу снова так жить, постоянно задаваясь вопросом, не нахожусь ли я в одном неверном шаге от того, чтобы оказаться взаперти.
— Я никогда так с тобой не поступлю, – поклялся я.
Она покачала головой.
— Это ты сейчас так говоришь.
— Джордан...
— Единственное, чего я хочу, – это свободы, – пробормотала она, опустив голову с побежденным видом.
Закрыв глаза, я разочарованно выдохнул. Наконец-то она была там, где я хотел её видеть. Единственным способом сохранить спокойствие была гарантия того, что она останется рядом со мной.
— Мы поговорим об этом позже. А сейчас собирайся, потому что я не уйду без тебя.
Джордан не пошевелилась.
Разъяренный, я сорвал с нее простыню, обнажив идеальную пару аппетитных сисек. Тиканье часов было единственным, что удерживало меня от того, чтобы наброситься на нее.
Джордан возмущенно пискнула, когда я стащил ее с кровати и понес в ванную. Там я осторожно опустил ее на пол душа и повернул ручку. Она вскрикнула и выругалась, когда на нее полилась холодная вода.
— Что ты делаешь? – закричала она. — Ты с ума сошел!
— Семнадцать минут, – объявил я через плечо, выходя из ванной, бросив последний сожалеющий взгляд на ее прекрасное тело.
— Хоккейные зайки не допускаются на тренировку без приглашения. У Вас есть приглашение от кого-то из игроков? Если нет, тогда Вам нужно уйти.
Один из административных работников Галифакс Троя хмуро смотрел на Джордан. Он не узнал человека, ведущего её к трибунам, так как моя бейсбольная кепка была низко надвинута, скрывая лицо.
Джордан, похоже, почувствовала облегчение от этого правила, поскольку не желала присутствовать на моей тренировке. Такая реакция вывела меня из себя.
— Она, блядь, не хоккейная зайка, – рявкнул я в его неуважительное лицо. — Она моя девушка.
Джордан открыла рот, чтобы возразить, но я сжал ее руку так крепко, что ее голос прозвучал как хныканье. Ее отрицания довели меня до предела и я больше не собирался терпеть их.
— Ксандер Максвелл. – Глаза мужчины широко раскрылись. — Я не знал, что она с тобой. – Тем не менее, его взгляд неуверенно метнулся к Джордан. — Тренер сказал...
— Она остается, – объявил я, не оставляя места для споров. Я кивнул охранницам, стоящим у выхода, чтобы убедиться, что они меня услышали. Они ответили на мое заявление короткими кивками.
Вчера вечером я связался с кузенами, и попросил подобрать мне команду охраны. Узнав, что я сломал Генри нос, Дэймон немедленно прислал мне список, полагая, что дополнительные меры призваны защитить меня от мести отца. Однако две охранницы, прилетевшие сегодня утром из Нью-Йорка, были здесь, чтобы присматривать за Джордан.
Я не хотел допускать милых встреч между ней и неприметным мужчиной -телохранителем, отвечающим за ее защиту. Ему хватило бы спасти ее всего один раз, чтобы вызвать у нее что-то вроде синдрома спасителя. Возможно, это было маловероятно, но я не хотел рисковать. Цель заключалась в том, чтобы сократить ежедневные контакты Джордан с другими мужчинами, а не увеличить их.
Мои рассуждения были подтверждены в течение нескольких секунд.
Ассистент вновь осмотрел Джордан, на этот раз более оценивающе. С первого взгляда он не обратил на нее внимания. Она выглядела великолепно даже в простых черных леггинсах и джерси с моим именем, который я обманом заставил ее надеть, спрятав все купленные ею блузки. Выражение его лица потеплело, как только она распустила волосы, собранные в тугой хвост. Мягкие золотистые локоны рассыпались по ее плечам, обрамляя лицо в форме сердца и вишневые губы. В его глазах загорелся огонек, в то время как в моих вспыхнуло пламя.
— Тебе нравятся твои глаза? – зарычал я. — Если хочешь сохранить их, то лучше отвернись. Прямо сейчас!