— Это авангард, – сказал он, не отступая. — Как у Галлахера.
— Парень, который разбивал арбузы?
Это вывело его из себя. В отличие от предыдущей актрисы, он не хотел извиняться или тратить время на самоанализ в дорогом оздоровительном центре. Честно говоря, я не знала, чего он ожидал от меня как от своего пресс-агента. Я была способна на многое, но не могла хлопнуть в ладоши и устранить сотрясение мозга.
Я увидела приближающуюся Дженну и переложила телефон в другую руку. Этот звонок и так продолжался намного дольше, чем следовало. Но если бы все, кто совершал ошибки, просто извинялись и шли дальше, у меня бы не было работы.
— Хорошо, – сказала я, обращаясь как к Дженне, так и к клиенту. — Возможно, мы можем сказать, что Вы хотели аккуратно бросить микрофон кому-нибудь из зрителей, чтобы поставить их на место. В шутку. Но сценический свет был сильно ярким, и Вы сбились...
Он издал сердитый вопль, который я проигнорировала.
— Почему бы Вам не набросать свою версию событий, и мы могли бы отправить ее в одну из газет с просьбой изложить Вашу версию произошедшего?
Мне придется изучить всю прессу и выяснить, какое из изданий наименее нелестно отозвалось о его поведении. Оно с наименьшей вероятностью станет приукрашать действительность в невыгодную для него сторону.
— Я позвоню Вам вечером. Да, Дженна? – спросила я, с облегчением вешая трубку.
— Миссис Максвелл, я закончила со спальнями и прихожей, а также только что доставили продукты. Все уже убрано в холодильник и кладовую.
— Замечательно. Отличная работа. – На ее лице появилось странное выражение. — Что-нибудь еще?
Она заколебалась.
— Мистер Максвелл несколько лет назад упаковал большинство старых вещей Ксандера и убрал их на чердак. Его комната, хм, пуста.
— О. – Я нахмурилась. Насколько нетронутой могла выглядеть его комната? — А как насчет фотографий? Или у него наверняка есть постеры на стенах.
Она покачала головой.
— Там нет ничего, кроме кровати и тумбочки. Мистер Максвелл велел мне снять постеры и убрать все фотографии Ксандера.
Я вдруг поняла, что не видела ни одной фотографии Ксандера в этом доме. Странно.
— Зачем ему делать это?
Дженна пожала плечами.
— Принеси с чердака коробку с его вещами, – неуверенно пробормотала я. Ксандер, возможно, больше расстроится из-за того, что мы копались в его вещах во второй раз. Он был скрытным, когда мы познакомились и, казалось, очень удивился тому, что я изучила такую простую вещь, как его выбор в еде. Я не могла представить себе ярость Ксандера из-за того, что кто-то рылся в его личных вещах.
Хотя, если подумать, то могла.
Когда я впервые встретила его, Ксандер учился в колледже и был слишком взрослым для обычных основных правил, устанавливаемых родителями. Так что я попыталась подружиться с ним. Это было несложно сделать, поскольку я восхищалась его бесконечной преданностью хоккею, тем, как он заботился о своем младшем брате, и его непоколебимой заботой о здоровье матери.
Зрелость Ксандера была настолько очевидна, что мне никогда не приходило в голову относиться к нему иначе, как к равному, и я была на седьмом небе от счастья, когда он заявил, что я – одна из его самых близких друзей. Наше общение не было фарсом с моей стороны: Ксандер был единственным человеком, на которого я рассчитывала в том, чтобы помочь мне разобраться в сложных моментах жизни Генри.
Все рухнуло ни с того ни с сего. Ксандер начал сомневаться в моих намерениях выйти замуж за его отца, и его дружба превратилась в недоверие. Я не понимала, что сделала не так, и чувствовала, что у меня выдернули ковер из-под ног.
В тот вечер, когда я ужинала в одиночестве, у меня было достаточно времени, чтобы обдумать слова Дженны. Она была права насчет комнаты Ксандера. Просторная спальня выглядела как дорогая белая камера, в центре которой стояла огромная кровать, застеленная простынями из египетского хлопка. Я все еще могла видеть светлые пятна на стенах, где когда-то висели постеры и медали.
Боже мой, это было угнетающе, а ведь я даже не собиралась там спать. Мне стало жаль его.
Он возненавидит это.
Он возненавидит меня… во второй раз.
Я справлюсь с этим, сказала я себе. Я повторила эту мысль позже тем же вечером, когда Генри ввалился в нашу комнату в поздний час.
Я думала об этом снова, пока срезала мяту – запах, который он находил приятным в прошлом, – и расставляла вазы с ароматной зеленью в пустой, затхлой комнате Ксандера в последней отчаянной попытке вдохнуть в пространство немного жизни и цвета.
Я все еще размышляла об этом, когда услышала тяжелый стук в дверь, который свидетельствовал об определенном уровне уверенности в себе.