Наконец Логан, напоминающий мне серфера из 90-х своими взъерошенными светлыми волосами и кривой улыбкой, нарушил неловкое молчание.
— Мой отец был таким же засранцем. Пятнадцать лет ему сходило с рук то, что он поднимал руку на мою маму. В конце концов, его посадили в тюрьму из-за ДТП и бегства с места происшествия. Иначе он бы до сих пор превращал ее жизнь в ад.
Ксандер сочувственно кивнул.
— Мой отец ничем не отличается. Он думает, что никто не заступится за Джордан, и она вернется к нему после того, как он избил ее.
— Нельзя, – выпалил Логан. — Ты не можешь вернуться к нему, Джордан.
Зловещее предостережение в его голосе заставило мое сердце сделать сальто. Логан посмотрел на меня умоляющим взглядом – если я не ошибалась. Также был намек на неуверенность в том, уместно ли поднимать эту тему, учитывая, что мы были знакомы меньше часа.
— Я знаю, как работают абьюзеры. – Он сочувственно понизил голос. — Сначала он извинится и скажет, что это никогда не повторится. Потом какое-то время он будет относиться к тебе по-настоящему мило, дарить цветы, водить на ужины. Но будь уверена, он отправит тебя в больницу еще до истечения месяца. Если он ударил тебя один раз, а ты вернулась к нему, это вызовет новую волну насилия. Потому что теперь он будет знать, что ему все сойдет с рук.
Ксандер внимательно наблюдал за мной во время пламенной речи Логана, но ему не стоило беспокоиться.
— Я не намерена возвращаться к Генри, никогда, – прямо сказала я и увидела, как Логан облегченно выдохнул. Если измены было недостаточно, то домашнее насилие и ад, через который он заставил пройти бывшую жену, довершили дело. Я, наконец, увидела Генри таким, каким он есть, – подонком. В прошлом я уступала ему, но теперь была готова бороться с Генри за свое опекунство до последнего. Даже судебный приказ не вернул бы меня к этому человеку.
— Он отказывается это принимать, – вклинился Ксандер. — Он пишет мне без остановки уже два дня. Думает, что может угрозами заставить меня отправить ее обратно.
Я нахмурилась.
— Он угрожал тебе? Ты не говорил мне об этом.
Я не знала, что Генри изводил Ксандера, хотя и не была удивлена, услышав это.
Ксандер не ответил на вопрос.
— Что за угрозы? – спросил Логан.
— Зная Генри, он, вероятно, обратится к прессе, чтобы очернить мое имя. Это его обычный почерк.
— Если он это сделает, мы поддержим тебя, – уверенно произнес Логан. — Мы все можем поручиться за тебя.
— Верно. Никто не поверит ему, – подхватил Эймос.
Эймос был прав. Если судить по сегодняшнему дню, Ксандер был звездным спортсменом, которого любили все – фанаты, товарищи по команде, его тренер. Может, Генри и коварен, но я начинала подозревать, что Ксандер превосходил его во всех аспектах.
Было ли это планом Ксандера с самого начала – убедиться в собственном выигрыше и после этого сразиться с Генри?
Другой игрок, Эзра, отсалютовал своим пивом, его бритая голова отливала блеском как полированное дерево.
— У нас тоже есть доступ к прессе. Если твой отец обратится к ним, мы раскроем всю правду. Мы устроим ему пиар-войну, если это то, чего он хочет.
— И, чтобы ни случилось, ты не должен подпускать его к ней снова, – сказал Логан. Он понизил голос и наклонился к Ксандеру, но я отчетливо слышала его. — Женщин, погибших в результате домашнего насилия, почти всегда убивают после того, как они уходят.
Катастрофические слова осели у меня в груди, как лед. Логан был прав. Я читала о женщинах, застрявших в токсичных отношениях, которые заканчивали смертью. Судьба постигала их, когда они пытались уйти. Что-то о том, что абьюзеры неспособны справиться с отказом, и я знала, что Генри ничем не отличается от них.
Ксандер напрягся.
— Я скорее буду воевать с ним всю оставшуюся жизнь, чем отдам ее, – произнес он с такой решимостью, что я уставилась на него, не зная, что ответить.
В этот момент Ксандер выглядел намного старше двадцати двух лет. Жизнь, проведенная в защите матери и брата от гнева отца, сформировала в нем роль защитника. Это незаслуженно состарило его. Никто не должен брать на себя столько ответственности в таком юном возрасте.
— А мы прикроем тебя, если придется, – присоединился Ной. Со светлыми волосами, зелеными глазами и веснушчатыми красноватыми предплечьями вратарь команды немного походил на сурового молодого фермера. Он был самым тихим в компании, поэтому я была удивлена, когда он высказался в знак солидарности.
Остальные поддержали его слова, подняв свои бокалы в тосте.
— Ему придется пройти через нас.
— Мы прикроем тебя, мужик.
Если не считать тихого скептицизма Кая, никто из них не выглядел неуверенным в том, стоит ли идти против Генри.