Генри приложил к этому руку. Должно быть, он пошел к одному из своих приятелей из СМИ и заплатил ему щедрую сумму за публикацию. Каковы были условия их сделки? Бесплатная реклама в его новом приложении? Крупное вознаграждение? Игра в гольф с парнями на каком-нибудь далеком райском острове?
Я не узнала издание, и вряд ли это была новость с первой полосы, но если бы более крупный журнал пронюхал об этом и опубликовал, или не тот новостной блогер распространил это по всему миру, все могло быть очень, очень плохо.
Ксандер сел в постели, простыни упали на его бедра, обнажив рельефный пресс. В золотистом свете его оливковая кожа сияла. Он потер глаза жестом, который мог бы показаться обезоруживающе мальчишеским, если бы не то, как при этом напряглись его руки и живот. Он наклонил голову в мою сторону, и я почувствовала, как у меня свело живот.
— Ты рано встала, – заметил он хриплым со сна голосом.
Я протянула ему свой телефон. Он моргнул, глядя на него с выражением, которое говорило о том, что его забавляет увиденное.
— Я рассказал тебе о статье. Почему ты показываешь ее мне?
— Все гораздо хуже, чем ты описывал.
Он провел большим пальцем по исчезающему синяку на моей щеке.
— Потому что ты заслужила несколько дней, чтобы восстановиться, прежде чем всё полетит кувырком.
Ксандер оттолкнул мой телефон и соскользнул с кровати, обнажив эрекцию, которая тяжело свисала между его бедер. Я почувствовала, как мои щеки запылали, как у школьницы, когда он непринужденно наклонился, надевая боксеры, которые отбросил прошлой ночью.
После того, как он заставил меня раздеться.
— Тебе все равно следовало сказать мне раньше. Мы должны решить, что с этим делать. Я имею в виду, что… я твой пиарщик, и это напомнило мне, что у меня нет номера твоего агента.
— Номер в моем телефоне под именем Росс.
Он бросил свой мобильник мне на колени и назвал пароль.
Я не могла не заметить, что Ксандер никогда ничего не скрывал и открыто делился со мной каждой частью своей жизни. В то же время Генри обычно ускользал со своим телефоном в ванную, чтобы ответить на сообщения. Оглядываясь назад, теперь это имело смысл.
Я тяжело вздохнула.
— Давай договоримся о встрече с Россом и уладим это дело, пока мы еще можем контролировать ход событий.
Прежде чем я успела набрать агента, телефон издал сигнал, и я вернула его Ксандеру. Он выгнул бровь, глядя на экран.
— Что? – когда он не ответил сразу, я спросила: — Генри?
— Нет. Меня отметили под постом в Instagram. – Он наклонил ко мне телефон, но я уже знала, что увижу.
Это была фотография, на которой я сидела на Ксандере на пустой парковке.
В комнате пахло лимонным чистящим средством. После того, как в Instagram опубликовали то фото, Ксандер позвонил своему агенту и тренеру. Они оба согласились на встречу, и теперь мы сидели в одном из административных офисов ледовой арены, где хранились все файлы игроков и налоговая информация по зданию. За моей спиной выстроились картотеки и выглядели они как реликвии 70-х. Возможно, так оно и было. Бюрократия, как правило, движется медленными темпами.
В отличие от социальных сетей.
Я заправила солнцезащитные очки за воротник блузки, застенчиво поправляя одежду, пока изучала двух других мужчин в комнате. Его агентом был темноволосый мужчина по имени Карл Росс – или просто Росс – а тренера я знала как Тренера Фоули.
— Итак, я думаю, мы все знаем, почему мы здесь. – Росс посмотрел на нас. Его взгляд, казалось, остановился на мне и задержался на несколько мгновений дольше, чем необходимо.
— Росс! – рявкнул Ксандер. — Кажется, у твоих глаз есть проблема с блужданием по чужим вещам.
— Прошу прощения, я не хотел… – Карл покачал головой, и Ксандер уставился между нами. — Прости, – пробормотал он, опустив взгляд на стол.
По всему было видно, что Ксандер уже на взводе. Я не понимала его. Между нами все было хорошо, если не считать того, что его отец пытался разрушить его жизнь. Неожиданная смена его настроения снова выбила меня из колеи. Этому никогда не было объяснения, он просто превращался из спокойного мужчины в зверя без всякой причины.
Я сосредоточилась на двух других, менее сложных мужчинах в комнате. Утром я заглянул в их профили в социальных сетях, чтобы узнать о них больше. Судя по взглядам, которые бросал на меня тренер Фоули, он сделал то же самое. Я видела такое выражение лица у товарища Ксандера по команде, Кая, и понимала, что оно означает. Он знал о моих отношениях с Ксандером и был недоволен этим. А если точнее, он был в ярости.