— Да ты вообще ни о чем не думал! — махнула рукой Ксанка и направилась вслед за воспитательницей, которую уводили под руки.
— Погоди! — остановил ее Атнер. — Теперь Евка все равно несколько дней будет дома. Пойдешь с нами в лес?
Ксанка сердито нахмурилась и хотела уйти, даже не ответив. Но от тайного похода в лес отказываться было жаль, и она задумалась. Не глядя на Атнера, она почертила носком туфли по земле и без интереса спросила, когда он собирается идти.
— Тсс! — Атнер прикрыл пальцем рот: подходил Худорба, явно прислушиваясь к разговору.
Все вызывающе смотрели на Худорбу, словно спрашивали: «Ну, чего тебе здесь надо?»
Худорба постоял немного и угрюмо поплелся к группе.
— Мне его жалко, — вздохнула, будто всхлипнула, Ксанка.
— Ничего, поживет волком неприкаянным, перестанет скряжничать да наушничать и научится дружить, — ответил Ванько и обратился к Атнеру: — А ты все же иди, извинись перед Евкой.
— Ну, это само собой разумеется! — поддержала его Ксанка и уже без злобы шлепнула Атнера по затылку.
Евгения Карповна отдыхала на пне, окруженная девчонками. Мальчишки расположились чуть поодаль, на траве.
Атнера обогнала первоклассница Реня Барановская, самая маленькая в школе-интернате девочка, которую все звали Малявочкой.
Она подбежала вприпрыжку и, вынув изо рта леденец, подала Евгении Карповне.
— Это мятный, он успокаивает. Моя мама всегда мятными успокаивалась, когда я ее обижала, — звонко защебетала она. — Я его совсем только чуточку пососала, только чтобы узнать, что он мятный.
— Спасибо, мой милый доктореночек, — ответила Евгения Карповна. — Но я уже успокоилась. — И, увидев Атнера, шедшего с повинной, болезненно улыбнулась. — Дельфин непутевый! Была бы я тебе матерью, всыпала бы!
Потупившись, Атнер молча почесывал в затылке.
— Я, конечно, рада, что ты и в воде такой же артист, как на суше. А только зачем пугать меня, изводить?
— Евгения Карповна, честное слово больше так не буду, — поклялся Атнер.
— Ну конечно же, именно так не будешь. Ты никогда не повторяешь своих фокусов, у тебя репертуар неисчерпаемый, — ответила воспитательница. — А только каждый раз старайся представить себя на месте зрителей. Иди, циркач! В следующий раз будешь стоять на мосту вместо меня и оберегать маленьких, чтоб и на самом деле не свалились.
— Вот здорово! — Подпрыгнув и перекувыркнувшись, Атнер убежал к группе, которую теперь вела старшая пионервожатая.
С горькой улыбкой Евгения Карповна покачала ему вслед головой и с помощью Валентины Андреевны поднялась с пенька.
3. Ночной сторож на замке
Дома Евгения Карповна долго и мучительно думала о случившемся. За что этот мальчишка так ее ненавидит? Ей казалось, что Атнер именно ненавидит ее. Ведь ничего она ему плохого не сделала за все время, пока работает в школе-интернате. А вот пойми ты его…
Почему-то вспомнилась падчерица Лора, с которой так все ладилось с первого дня.
Это было давно, сразу после окончания педагогического института. Евгения Карповна приехала работать учительницей в глухую алтайскую деревню. Ни театров, ни библиотек — ничего того, к чему она привыкла в Омске, где выросла и выучилась, здесь не было. Единственное развлечение — светлая и шумная река. Но и речка, если возле нее постоишь долго, навевает тоску по родному краю…
Скучно было жить в этом селе первое время. Тоскливо. Особенно зимой, когда снегом заносит дом по самую крышу, а ветер воет в трубе, как стая голодных волков.
Жила она в комнатке с оконцем на север, и ни: когда к ней не заглядывало солнце. Но весной луч света прорвался и в ее комнатушку.
Однажды ушла она в школу, как всегда, оставив форточку открытой, чтоб проветрилась комната. А вернувшись, увидела на подоконнике огромный букет красных, словно пылающий костер, воронцов, какие растут только на высокогорьях.
На второй день она пыталась выспросить у ребят, кто это сделал. Но дети ничего об этом не знали. А некоторые краснели от стыда, что додумались до этого не они.
Через несколько дней появились тюльпаны. Потом другие цветы. И так все лето, даже когда детей распустили на каникулы.
Кто приносил эти цветы, Евгения Карповна так и не знала. И однажды, уже в сентябре, когда она заболела и осталась дома, в открытой форточке появилась чья-то рука в защитной гимнастерке. Только на этот раз она просунула в окно кроме цветов еще и сетку с арбузом и яблоками.
Евгения Карповна быстро подошла к окну, но тут же отошла: за окном был отец ее ученицы Лоры Кубанской, командир воинской части, стоявшей за селом. Он приходил на все родительские собрания сам, потому что жена его умерла, когда Лорочке было два года. Но вел он себя так, что Евгения Карповна даже мысли не допускала, что это он носит ей цветы.