Сокол первым вскочил и, приглашая остальных, первым начал приговаривать традиционное:
— Пей до дна! Пей до дна! Пей до дна!
Глоток за глотком капитан начал опустошать вместительный рог.
Выпив его, какое-то время смотрел на всех ошалелыми глазами, глупо улыбаясь и часто, запаленно дыша, а потом с чувством прижал к губам, осыпая поцелуями, ручку хозяйки.
— Если ваш муж, а наш любезный хозяин и начальник… — оторвался наконец он от рук дамы и, обращаясь ко всем, воскликнул патетически: —… сдержит свое слово, я покажу вам всем настоящий спектакль!
— Что вы имеете в виду, господин капитан? — кашлянул в кулак Бакрадзе.
— Распорядитесь доставить сюда моего пленника.
— Хубаева?
— Да!
Бакрадзе замялся. Видно, сейчас это предложение не показалось ему столь безобидным, как несколько дней назад, при разговоре с капитаном…
— Не бойтесь, — усмехнулся Внуковский. — Не уйдет. Одна из семи пуль, — он подмигнул офицерам, — достанет…
Бакрадзе продолжал пощипывать ус, раздумывая.
— А что, господа? — крикнул Сокол. — Это действительно обещает быть интересным. Капитан — настоящий мастер развязывать языки этим дикарям.
— Может, все-таки в другой раз, господа? — сказал Бакрадзе. — Тем более с нами дама…
Но Мэри вдруг удивила мужа:
— Ростом, милый! Я тоже хочу взглянуть на этого абрека… О нем столько всяких легенд! Княгиня Цагарели мне говорила, что он недурен собой, этот разбойник.
— Есть случай проверить вкус княгини, — не очень умно, но кстати пошутил подпоручик.
Офицеры дружно рассмеялись.
— Я думаю, не стоит все-таки портить ужин, капитан, — нахмурился было Бакрадзе.
— Выходит, дорогой Ростом, — перешел границы обычной субординации Внуковский, — ты прощаешь этому дикарю то, что он поднял на тебя руку?
— Как? — ахнули офицеры.
— Не может быть! — воскликнул и Иван Сокол, хотя прекрасно знал, что во время одного из допросов узник, до того как ему вывернули руки жандармы, успел отреагировать на удар Бакрадзе — и уездный с неделю носил на голове повязку.
Горечь неутоленной обиды, о которой Бакрадзе напомнили принародно, пересилила. Он подошел к телефону:
— Барышня! Это Бакрадзе. Вызовите мне тюрьму. — Левый ус уездного нервно подергивался. Короткая шея побагровела от съеденного и выпитого. — Поручик Кипиани, немедленно доставьте ко мне Хубаева. Что? Мало двух конвоиров — пошлите трех. Исполняйте!
— Ура! Ура нашему хозяину! — сделал вид, что хмель изрядно ударил ему в голову, капитан Сокол.
— Ура-а-а! — подхватили гости, вновь устраиваясь за столом.
Духанщик с готовностью и проворством наполнил бокалы.
— Пожалуй, я приглашу тебя, Гигла, к себе на службу, — оценил расторопность духанщика уездный начальник.
— Премного благодарен, ваше превосходительство. Почту за честь всегда служить вам.
Ростом Бакрадзе, несколько успокоившись и желая остановить поток жарких слов, обрушенных капитаном Внуковским на голову супруги, встал с рюмкой в руке:
— Господа офицеры! Предлагаю выпить за то, чтобы уже в этом году мы очистили вверенные нашим неусыпным заботам Горийский и Душетский уезды от разбойничьих банд! Выражаю твердую уверенность, что все вы, как наш бесстрашный капитан Внуковский, герой сегодняшнего торжества, переловите главарей этих банд и сами банды развеете, как пыль по ветру!
— Ура-а-а! Многая лета нашему уездному начальнику!
— Я хоть сейчас готов выступить в горы, — бил себя в грудь подпоручик. — Ты веришь мне, Иван?
— Верю. Отчего же не верить? Пей лучше да закусывай! — смеялся Сокол, косясь на дверь в гостиную. В любую минуту могли появиться конвоиры с Васо, и с этой минуты ему нужно было держать в поле зрения всех — и друзей, и врагов.
В прихожей застучали сапогами солдаты.
— Погодите тут, — остановил их в дверях Гигла. — Грязи понатащите. Этот, что ли, абрек Хубаев?
— Он самый, — кивнул один из конвоиров, глядя на стол, на котором горой лежали окорока, сыры, куски ветчины, жареные куры, стояли бутылки с вином, на полу горбились корзины фруктов.
— Поешьте пока, — милостиво разрешил Гигла, и конвоиры с готовностью поставили в угол винтовки. — Можете выпить… А ты, — скомандовал он арестанту, — проходи вперед, да не греми кандалами — там дама, еще испугаешь…
Васо медленно, хмуро взглядывая на толстого, краснолицего хозяйского слугу — за кого еще он мог принять Гиглу? — двинулся по коридору.
— Сюда, налево, — подсказывал тот, поддерживая арестанта за локоть.
Щурясь от непривычно яркого света, Васо сделал несколько шагов. В длинном пустом коридоре хозяйский слуга вдруг придвинулся к арестанту вплотную: