«Молодец, — отметил капитан. — Есть выдержка, есть. Должен же радоваться, чертяка, что подзаработал на мне, что все шито-крыто. Уж, верно, не без его помощи узнали абреки, когда, куда и зачем приведут Васо Хубаева конвоиры. Если бы он тут был ни при чем, то его, Сокола, пистолет в руках абрека наверняка заговорил бы. По крайней мере, вряд ли упустил бы гордый осетин возможность рассчитаться с оскорбителем. Это первое. А второе — кто-то же накачал конвоиров до положения риз. Кто? Служанка? Очень ей нужно угощать безденежных солдат! Если уж случилась возможность припрятать с барского стола бутылку-другую дорогого вина, она бы не стала тратить его на солдат. Тогда кто это сделал?»
Нет, он не ошибся, связав судьбу с этим духанщиком.
Губернатору, конечно, сейчас не до расследования обстоятельств дела: в горах опять совершено нападение на военный обоз. Но придет пора, и губернатор наверняка захочет разобраться, как стало возможным дерзкое похищение опасного преступника. Дом Бакрадзе находится в расположении казарм. Здесь без умысла не обошлось. Этого только окончательный дурак не заметит.
Капитан, делая вид, что думает о своем, прислушивался и присматривался к тому, что происходило вокруг, о чем говорили люди. Пусть сам он, когда оказывался один на один с местными жителями, объяснялся с ними с величайшим трудом, прибегая больше к жестам, чем к словам, служба на Кавказе научила схватывать суть того, о чем говорили и грузины, и осетины между собой.
Оживленная группа молодых осетин через столик от него явно обсуждала освобождение Хубаева.
Уже знают. От кого? От Гиглы? Тогда ему вряд ли стоит спешить с сообщением, ради которого он явился. «Неужели этот старик всего лишь духанщик? Неужели к появлению абреков он не имеет никакого отношения? Неужели только деньги заставили его взять пистолет? Но если так, то с таким же успехом он возьмет бблыную сумму, чтобы донести на меня».
Когда Гигла появился около него с полным подносом и стал неспешно устраивать на столике зелень и бутылки, шашлык и соусницы, лаваш и рюмки, капитан повел бровью в сторону горцев:
— Откуда, любезный Гигла, они знают о побеге?
— Я сам гадаю, господин капитан. Видно, солдаты-конвоиры или служанка. Больше некому. — Он на минуту задумался. — Впрочем, могли и ваши… из тех, что лежали… на полу.
Сокол почувствовал, как в нем шевельнулось раздражение. «Черт возьми, ведь и я тоже, как последний трус, лежал на пыльном ковре!»
— А не ты ли, милейший, просветил их?
— Нет, господин капитан, я скорее просвещу их о том, чей пистолет попал в руки абрека. — Он усмехнулся: — А то, не дай бог, как бы с вами не случилось какой беды. Чего только не бывает в наших горах: то лошадь некстати оступится, то камень с горы свалится…
— Что так?
— Очень вы мне пришлись по душе, не то что этот хвастун, который ног под собой не чует…
— Ну, если так, — понизил голос капитан, — то сообщите нашему «крестнику», что на охоту за ним отправились и тот, кому вы вчера подносили почетный рог, и тот, кто был у нас бездарным тамадой. — И вдруг возвысил голос, придирчиво отодвигая шампур: — Что ты, духанщик, совсем совесть потерял? Вчерашний шашлык подсовываешь!
— Не извольте гневаться, ваше благородие господин капитан. Сейчас заменим самым свеженьким, — низко склонился, пряча под кустистыми, широкими бровями довольные глаза, духанщик. — Все будет в лучшем виде.
…Капитан Сокол еще доедал шашлык, разрывая мясо крепкими молодыми зубами, а какой-то низкорослый горец с глубоко посаженными решительными глазами, перебросившись с хозяином двумя-тремя словами, вышел из духана и прыгнул в седло. До окраины он ехал вяло, будто клевал носом после съеденного и выпитого в духане, а лишь оказался за городской чертой — гикнул и помчался вперед, низко пригнувшись к луке седла.
Глава восемнадцатая
Отправленные Нико на связь с отрядом Габилы Дианоз, Авто и Асланбек отдыхали у знаменитого родника.
— Значит, здесь уложила Ольга пристава? — спросил Авто.
— Здесь, здесь, — отозвался Дианоз неохотно.
— И ты Коциа голову тут снес?
— Здесь.
— Что же ты не пожалел родника?