Наконец кошка выбрала цель и кинулась на Эдель. Взметнувшееся в полете мощное тело кошки практически не оставляло шансов на жизнь. Выпущенные одновременно четыре стрелы не могли остановить кошку и она ударила всей своей мощью на место, где стояла Эдель. Но вот именно - стояла. В прошедшем времени. В момент прыжка Эдель резко отпрыгнула назад, сделала кувырок в воздухе и спрыгнула вниз со скалы. Точнее, нам так показалось.
Хотя это было бы самоубийство - высота с трехэтажный дом и острые камни внизу не оставляли ни одного шанса на выживание. Сердце у меня ушло в пятки, но в последний момент я увидел, что Эдель приземлилась на самом краю. Свое тело она перекинула за край скалы и висела только на пальцах. А вот прыгнувшая следом кошка, не найдя сопротивления в виде Эдель, остановиться в полете не смогла и полетела вниз. Оглушительный предсмертный рев внизу свидетельствовал о том, что и для кошек падение на острые камни с такой высоты не полезно для здоровья. Да и три стрелы, добавленные ей в полете в мягкое брюхо, явно не улучшили ее самочуствие.
Вытаскивать Эдель нам даже не понадобилось - убедившись, что кошка пролетела мимо, Эдель легко подтянулась на руках и вспрыгнула на площадку. Бой мы выиграли. Но дорогой ценой - Кикайл был мертв. Огромные когти творения Проклятых Земель разорвали ему грудную клетку как острый нож теплое масло. Вот и первая потеря....
Кикайла мы похоронили на рассвете, когда первые лучи солнца осветили место битвы. С лучами солнца с убитыми кошками стали происходить странные метаморфозы - они сначало начали обугливаться, а потом и вовсе осыпались горстками пепла.
Осталось только собрать стрелы и можно было двигаться дальше. Есть не хотелось, сказывалось нервное напряжение от ночного боя. Наконец мы решили двигаться дальше. Но спуститься вниз нам не удалось. Внизу нас ждали очередные гости - отряд людей примерно из 20 всадников. Как они появились - мы не заметили, поглощенные похоронной церемонией над телом Кикайла. И вот теперь наша неприступная крепость превратилась в ловушку. Мы на небольшой площадке вверху с минимумом еды и воды - а внизу два десятка людей, чьи намерения были весьма очевидны. С чего я это взял? А с того, что у половины людей на шлемах в качестве украшений были хвосты полулис. Да и нацеленные на тропу арбалеты и луки тоже не свидетельствовали о добрых намерениях.
Но атаковать сразу люди не стали и кони понеслись в круг, образовав карусель вокруг нашей скалы. Мы даже не стали разговаривать - и так все было понятно. Наш залп - и четыре всадника вылетели из седел. Второй залп - и еще двое мешками свалились вниз. Но в реакции им не откажешь, остальные сразу расширили круг и теперь наши стрелы не могли их достигнуть.
И вот результат - они не могли нас атаковать, так как на тропе мы бы легко расстреляли всех желающих, а мы не могли спуститься вниз - так как там также легко расстреляли нас. Но если у людей время играло на них - то нам приходилось очень плохо. Солнце медленно, но верно поднималось вверх и скоро наша площадка превратится в раскаленную сковородку. А воды у нас осталось всего две фляги.
009
Андел, серый дворф.
Через два часа сыграли построение. Я стоял справа и чуть впереди от теперь уже моего десятка, как и положено командиру моего уровня. Тело Фгарфа, уже облаченного в доспехи, лежало на походной тележке, присланной из города. В руках Фгарфа был его боевой топор и, казалось, что он спит. Настроение у всех было подавленное. И причина даже была не в гибели Фгарфа - как солдаты мы всегда готовы к смерти своих сослуживцев. Но одно дело, когда теряешь друзей в бою. Боем это назвать было нельзя. Да и военной операцией - тоже. Не выполнить приказ мы не могли. Но и в мясники мы не записывались.
Лакарл подошел к строю. По нему было видно, как сильно он сдал за прошедшие сутки. Перед нами стоял не боевой командир Королевской Гвардии, всегда подтянутый, от которого так и лучилась сила и уверенность. Перед нами сейчас стоял просто уставший от жизни пожилой дворф. Каким то безжизненным голосом он произнес положенные слова о воинском долге, о почетной гибели на поле боя, о вечной памяти погибшим в бою героям. Только вот сложилось у меня ощущение, что сам он не верил в произносимые слова.