— Да они оба — придурки озабоченные.
— Вот те раз! — удивляется Платон. — Вы из-за девки дрались, а она вас знать не хочет. Вы бы сначала у нее спросили, который ей больше нравится.
— Подожди, Платон, — говорю я. — Парни, вы видели, как лоси из-за лосихи дерутся?
— Ну…
— Они дерутся, а лосиха рядом стоит, смотрит, выбирает. Поняли, балбесы? Если лосихи рядом нет, лоси драться не будут.
— Поняли, — бурчит тот, что побольше.
— Нифига вы не поняли. У лосей мозгов только на драку хватает. А вы что, такие же тупые?
— Все мы поняли. Рыська, я тебе медвежью шкуру принесу, — зыркает на нас глазами и уходит, прихрамывая. Второй тоже бредет куда-то.
— Спасибо, мужики. А то я уже не знала, что с ними делать, — говорит Света. — Ой, а вдруг они на самом деле на медведя полезут?
— Где они здесь медведя найдут? Нету здесь медведей, — фыркает Рыська.
На следующий день Платон говорит, что на великих стройках два выходных. Геологи совещаются и бегут уговаривать Сергея куда-то слетать.
Сергей для вида сопротивляется. Мол, рано, спать охота. Но посылает Бэмби подготовить машину к полету. Степнячка прямо при нас сбрасывает все одежки, под восхищенными взглядами шабашников споро натягивает одежки чудиков и спешит к машине.
Ты смотри, как округлилась девушка, — восхищается Платон. — Совсем недавно ребра наружу торчали.
Мне становится интересно, что значит «подготовить машину», и я иду за ней.
Бэмби снимает с шеи блестящую железку на шнурке, открывает ей запертую от малышни дверь, проходит в кабину, улыбается мне и щелкает сучками, которые Сергей называет тумблерами. Причем, не всеми подряд, а по какому-то наитию выбирая нужные. Шарит глазами по пульту и над передним окном, внимательно всматривается в буквы рядом с тумблерами, прикусывая губку, над некоторыми задумывается на секунду. Один раз щелкнула тумблером, ойкнула и щелкнула назад.
Машина оживает под ее пальцами, наполняется огоньками и звуками.
А когда раздается знакомый гул, Бэмби гордо оглядывается на меня, садится в кресло и надевает наушники.
— СЕРЬ'ОЖА, МАШИНА К ПОЛЕТУ ГОТОВА. ТОЛЬКО НАДО БАКИ ЗАЛИТЬ, — гремит снаружи ее усиленный голос.
— Когда ты научилась? — спрашиваю я.
— Серь'оже нужна умная девушка, — гордо задирает она носик.
— Он тебя не бьет?
— Ни разу. Только грозится. Когда я что-то не так сделаю, говорит грозно: «Сейчас как всыплю по мягкому месту!» Вначале я пугалась, а теперь знаю, что не тронет. Бабы говорят, чудики еще никого не били, только грозятся.
Прибегает айгурка. Я уже знаю, что ее зовут Фархай. Девушки тараторят, перемешивая слова всех знакомых мне языков. Фархай требует, чтоб Бэмби выяснила у Сергея, кто же из геологов ее выбрал. А не то она сама выберет себе мужчину. Но для этого надо знать, у кого уже есть женщины, а у кого нет. Быть второй она не согласна. Ее отец — первый охотник, а не какой-нибудь приблудный.
А я задумываюсь, почему Платон, стесняясь и отводя глаза, говорил, что летят только геологи, и никого из местных взять не могут. И что значит «расслабиться и спустить пар»? Ведь если они летят далеко, в незнакомое место, то расслабляться как раз нельзя.
Сам не знаю, как так получилось, но пока девушки обсуждают свои проблемы, я незаметно прохожу в конец салона и протискиваюсь в забитый коробками туалет. Жук дважды здесь прятался, и у него получалось, а чем я хуже?
Блин горелый! Он же пацан, а я охотник. Что я делаю?
Но если отжать коробки от стенки, и бочком, бочком… Теперь вдоль другой стенки, приподнять ногу, перешагнуть унитаз, развернуться… Может, даже сесть получится? Жуку было проще, он маленький.
Салон наполняется возбужденными, радостными голосами геологов:
«Бэмби, ты же внешней трансляцией весь поселок перебудила!» — «Мужики, мангал взяли? А кетчуп?» — «Ласты? ты бы еще акваланг взял.» — «Проверьте, Жук в туалете не спрятался?»
Дверь дергается, шуршат, сдвигаясь, коробки, прижимая меня к стене.
— «Пусто. Одни коробки. Зачем тебе столько барахла?» — «Вот сядем в тундре на вынужденную, узнаешь, что барахло это на вес золота.» — «А если девушка пи-пи захочет?» — и взрыв хохота. Затем тарахтение экскаватора, лязг железных бочек и знакомые чавкающие звуки насоса — это началась заправка баков. Наконец, мы поднимаемся в воздух. Я кое-как сажусь на крышку унитаза, взгромоздив гору коробок себе на колени, и, от нечего делать, принимаюсь разбирать надписи на них.