Света оглядывается на меня, и что-то меняется в ее лице. Но еще шире расправляет плечи и упирает кулаки в бока. Как Ксапа, когда с кем-то ругается. Кажется, обошлось.
— Кремень! Барбос ты бесстыжий! — во весь голос кричит Света, хотя до Кремня всего десять шагов. — Я же тебя спрашивала, есть у тебя жена, или нет. Ты что мне сказал?
— Нет у меня жены, — удивленно отвечает Кремень. — Я вообще не знаю, что вы этим словом называете.
— Ах ты… — и замирает с открытым ртом. Ксапа складывается пополам от хохота. Шабашники ржут в голос. Бабы Кремня испуганно озираются на нас.
— Приплыли, — наконец, как-то устало произносит Света, ссутулясь бредет к нам и садится на бревна между Ворчуном и Фантазером. — Мужики, держите меня крепче, или я сейчас кого-нибудь убью.
— Кремень, этих девок ты в свой вам привел. Они тебе детей родили.
У чудиков таких женами называют, — объясняет Жамах. — Клык обо мне заботился, меня в свой вам привел, я ему жена, понятно?
— Чего не понять? А из-за чего шум?
— У чудиков не принято много жен иметь. Света сердится, твои девки сердятся, боятся, Свету приведешь, их забудешь.
— Я им обеим сейчас по заду настучу, сразу сердиться перестанут, — Кремень быстро находит простое и надежное решение.
— Только попробуй! — вскакивает Света и сгребает баб Кремня себе за спину. — Развели домострой! Идем, подруги, разговор есть, — подхватывает обеих под локотки и уводит. Все-таки, плохо она еще наш язык знает. А бабы Кремня русский — еще хуже.
— Так, зачем звали? — не может понять Кремень.
— Твои бабы тебя не поделили. Подрались. Ты в их разборки не вмешивайся, — объясняет Мудреныш.
— Вроде, уже помирились, — смотрит им вслед Кремень. Света бы их не обидела. Робкие они у меня.
Шабашники прозвали Ксапу «контролирующий орган» или «народный контроль». Это потому что тяжелого ей поднимать нельзя, врачи запрещают, а поговорить со своими чудиками очень хочется. Вот и не уходит со стройплощадки, разговорами нас развлекает да советы подает. На мой взгляд, советы толковые. А геологи говорят: «Послушай женщину, сделай наоборот!» Ксапа сердится и обзывает их наобормотами. Под их перепалку работать на самом деле веселее.
Первый хыз мы уже закончили. Но чудики говорят, что осталось сделать отопление, электрику и отделку. На отопление нужен слесарь-водопроводчик.
Надо к Мудру идти.
— Хочешь, чтоб Мудр разрешил чудика привести, поторопись, — говорит Жамах. — Скоро осень.
— И что? — насторожился Платон.
— Созревшие девки в другие края уйдут, чужие девки к нам жить придут. Весной и осенью новые семьи образуются.
— Разве мы против? — не понимает Платон. — Нас-то это каким боком касается?
— Нас — никаким, — загадочно улыбается Жамах. — Но я тебя предупредила.
Я не понял, что Жамах имела в виду. Мудреныш — тоже. Хотел у Жамах спросить, но ее Ксапа в сторонку отвела пошушукаться.
— Как, уже? — громко изумилась Ксапа. — Я водяное отопление хочу.
Сколько можно в каменном веке жить?
И потрусила вверх по косогору, скособочившись, левым боком вперед, к ваму Мудра.
— Чего-то я не понимаю, — задумчиво протянул Платон. — Похоже, парни, мы нарвались на очередную местную заморочку. Жамах, будь человеком, намекни хотя бы.
— Не в моих интересах, — скалится в улыбке Жамах. — Я сама в этом обществе пришлая.
— Конспираторы, блин, — обижается Платон. — Парни, идем к Мудру.
И мы идем к Мудру. А у Мудра в ваме айгурка Фархай плачет, Ксапа с Бэмби ее утешают.
— Что же это вы, парни, — укоряет нас Мудр. — Девку привезли, а приласкать никто не хочет. Обижается на вас девка.
— Так, она нас до визга боится.
— Когда это было?! — набрасывается на него Фархай. — Только в первый день, когда вы меня схватили. В первый день под себя девку только самые злые охотники кладут. И то, если девка — чубарка. Три полоски, по-вашему.
— А добрые? — влез Толик.
— Добрые хотя бы три ночи выждут, чтоб освоилась. А если хотят совсем по-хорошему, то десять дней. А я здесь сколько? Никто на меня даже не смотрит. Уйду я от вас к родителям, пусть над вами смеются!
— Хорошо, завтра Сергей отвезет тебя к родителям, — решает Платон.
— Нет, нет! — визжит Фархай. И рыдает в голос.
— Опять не слава богу, — удивляется Вадим. — Да что не так на этот раз?
Ксапа выразительно стучит себе кулаком по лбу.
— Ее в добровольно-принудительном порядке хотели за шамана выдать.
А он старый, уродливый и хромой. И жен бьет. А вы, мужики, взяли на себя ответственность за ее судьбу, а теперь — в кусты? Не стыдно?