— Объясни зверю, чего вы не поделили?
— Стерва она, каких мало. Мы с ней на каждом совете грыземся. Но сейчас не во мне дело. Папу-Бэмби она лютой ненавистью ненавидит. И решила отыграться на девочке. Взяла толстые, тупые иглы. Знаешь, как это больно, тупыми иглами? А ты хорошо ее припугнул, что назад ее Бэмби повезет. У нее аж руки задрожали.
Оказывается, я влез в женскую свару. Ну надо же!
У Бэмби теперь интересные полоски. Те, что ближе к носу, толстые, жирные. А те, что ближе у ушам, потоньше. Получается как бы больше, чем одна полоска, но меньше, чем две. Девки завидовать будут. Когда старуха заканчивает последнюю полоску, оглядывается на меня. Я важно и медленно киваю. Она успокаивается. Натке колет тонкие полоски.
Охотники правильно мозгуют, что разные полоски — это из-за меня.
Я не отрицаю.
— Бэмби давно у нас. Хорошая девка, не ленивая. За Ксапу дралась.
А Натка — человек новый, — говорю. Охотники соглашаются, важно кивают.
Бабы уже расставляют столы, по случаю праздника застилают их пленкой.
Столы не те, к которым чудики привыкли, а наши, низенькие. За которыми прямо на земле сидеть можно. Девки несут миски, кружки, расставляют высокие бутылки с соками. Я вспоминаю, как в первый раз не знал, как такую бутылку открыть. Теперь даже дети знают. Рассаживаемся неторопливо, ждем, когда Мудр или Головач слово скажет. Я вспоминаю про старуху-чубарку, разыскиваю Евражку и велю ей и Жуку сесть рядом. Евражка не хочет, но объясняю ей, что кто-то должен чубарке переводить нашу речь. А еще — чубарка сидит на почетном месте для гостей, там на столе самые вкусности. Жук сразу соглашается.
Поднимается Головач.
— Растет наше общество. Сергей уже двух девок в свой вам привел.
Скоро у них дети появятся. Как мы все зимой в один хыз вместимся? — И садится. Начинаем есть. Открываем бутылки с соком, разливаем по кружкам.
Мы с Ксапой грейпфрутовый любим, а Мечталке и Жамах наливаю виноградный.
Он им больше нравится. Ксапа радуется — перед ней на столе целая миска с хлебом. Чудики без хлеба есть не могут. Так и ест — в одной руке ложка, в другой кусок хлеба. Не выпускает. Словно боится, что убежит.
Геологи шушукаются и дружно кричат: «Горько!» Вчера весь вечер кричали, мы уже знаем, что это значит. Сергей важно надувает щеки и девки чмокают его с двух сторон. Сегодня придумали, вчера такого не было.
Вообще-то, девкам не до праздника. У Бэмби щеки болят, а Натка вдобавок всего боится. Сергей еще не объяснил, что теперь, с полосками на щеках в нашей долине ей бояться нечего. А раз она старшая женщина в ваме, ни одна баба не посмеет ей подзатыльник дать.
Ксапа, перегнувшись через стол, обсуждает с Платоном, к какому делу ее пристроить. Решают сначала отдать в помощники Свете, а когда языки выучит, повесить на нее перепись населения. А что? У нее мужчина и вам есть. Почти охотница. Все видели, не побоялась на мужчину руку поднять.
Опять же, полоски на щеках. Уважать ее будут.
Когда миски пустеют, Бэмби что-то шепчет Сергею на ухо и убегает.
Вскоре возвращается с гитарой. Начинаются песни. Много песен на русском, но одна уже на нашем. Веселая песня про охотника Ивана Топорыжкина, у которого волк украл и съел зайца. Охотник поймал волка, связал и принес в свой вам. Жена охотника принялась колотить волка палкой и требовать, чтоб тот вернул зайца. На волка напала медвежья болезнь, и он вернул то, что смог, что когда-то было зайцем. Дети посмотрели, понюхали… «Знаешь, папа, плохого зайца ты сегодня принес», — говорит охотнику младшая дочка.
Очень смешная песня. Всем охотникам понравилась. И слова легко запоминаются.
Темнеет. Чудики зажигают электрический свет. Много света! Все видно как днем. А затем чудики устраивают танцы. Приносят музыку, становится шумно и весело. Из наших никто не умеет танцевать, но Света и Ирочка обучают всех желающих. К ним присоединяется и Натка. Ксапа тянет меня из-за стола за руку. Учит танцевать вальс. Это просто, главное на ноги не наступать.
— Хорошо, что не полька и не мазурка, — говорит мне Ксапа. — На них у меня пока здоровья не хватит. Как здорово, Клык! Чувствуешь, что значит — цивилизация!
Мечталка и молодые заводят хоровод. Ксапа смеется и говорит, что хоровод под вальс — это конец света!
Затем играем в змейку, в ручеек. Ксапа объясняет, что у них танцы на дискотеках устраивают, чтоб парни и девки знакомились. А что, весело!
Утром старуха-чубарка собирается лететь назад. Советуюсь с Платоном, и набираем ей целый пакет подарков. Того и гляди, ручки оторвутся. (Плохие пакеты у чудиков. Наши мешки из шкур прочнее.) Там и нож в ножнах, и эмалированная миска, и ложка с кружкой, и фляжка на ремешке, и бухта толстой, очень прочной жилки, которую Ксапа зовет сапожной нитью, и продукты, и консервы в железных банках.