— Девочки, мальчики, кто хочет пописать, сейчас самое время. Кустики рядом, девочки направо, мальчики налево, — оборачивается к нам Сергей.
— Тебя в детстве с высокого дерева головой вниз уронили, если ты доверил нас двум девкам везти, — брюзжит Ворчун. — Я чуть из кресла не выпал.
— Ну, извини, — Сергей открывает люк и неспешно трусит к редким, низеньким кустикам.
— Иван Топорыжкин пошел на охоту. Иван Топорыжкин забыл взять копье… Блин! — доносится снаружи. Сергей останавливается, разворачивается и той же походкой, руки в карманах, трусит назад. Ната отстегивает ремни, выскакивает из машины и спешит к нему. Он подхватывает ее на руки и кружит. — Иван провалился по пояс в болото…
На этом песня прерывается, так как молодые начинают целоваться.
— Ночи им мало, — ворчит Ворчун. Кудрява тоже решает сбегать в кустики. Но не туда, куда ушли Сергей с Натой, а в другую сторону. Мы с Жамах выходим вслед за ней. За нами выскакивает восторженно-испуганная Бэмби.
— Клык, ты видел? Я в первый раз так сажала. И все получилось! Если второй раз сажать буду, еще лучше получится!
— Что получилось? — внешне спокойно интересуется Жамах, покусывая травинку.
— Посадка без мотора. На авторотации. Я еще никогда на авторотации не сажала. Серь'ожа меня только на высоте тренировал.
— Клык, можно тебя на пару слов, — возвращается из кустиков Сергей.
Мы отходим в сторону. — Мы сейчас на вынужденную сели. Мне нужно машину починить, на это время надо. Ты не можешь меня прикрыть, погулять по окрестностям полчасика? Не хочу, чтоб народ волновался. Пусть думают, что мы тебя ждем.
— Так мы сейчас не сели, а упали? — вполголоса спрашиваю я.
— Ну… да. Можно сказать и так. Бэмби молодчина. Правильно поляну выбрала, скорость погасила. Медведеву только не говори, что меня за штурвалом не было.
— Медведев говорил, что падать очень страшно. А я даже испугаться не успел. Когда все сделаешь, позвони. Я недалеко буду.
Обнимаю Жамах за талию и веду за холмик. По дороге пересказываю разговор с Сергеем. Обойдя холмик, мы поднимаемся на его вершину и ложимся в траве, чтоб было видно вертолет. Жамах достает бинокль и протягивает мне. Я раздвигаю травинки и устраиваюсь поудобнее.
Сергей подлезает под машину, откидывает желтую дверцу и копается внутри. Бэмби и Ната, стоя на четвереньках, внимательно наблюдают. Ворчун садится на корточки невдалеке и любуется их попками. Красивые у них попки, хоть и в джинсах. Я отдаю бинокль Жамах и поглаживаю ее пониже спины.
— Прекрати, а вдруг не успеем, — откликается она.
— Успеем, — переворачиваю ее на спину и расстегиваю штормовку.
Успели.
— Мы их ждем, а они тут милуются, — раздается веселый голосок Кудрявы. Я приподнимаюсь на локте. Винт вертолета медленно вращается, и Сергея под машиной уже нет.
Очень вовремя в кармане звенит мобильник. Бэмби говорит, что можно возвращаться.
— Сергей велел тебя разыскать и вернуть, — нагло вру я. — Идем, потеряшка!
— Неправда, никуда я не терялась! — возмущается Кудрява. Вредный ты, не дам тебе брусники!
Возвращаемся держась за руки. В последнее время Жамах очень любит прижаться ко мне плечом или взять за руку.
— Вас надо за ногу привязывать, — ворчит Ворчун. — В кустики они…
А если все так делать будут?
В кабине пилотов в левом кресле по-прежнему сидит Бэмби. Но Ната — в салоне. В правое кресло Сергей садится сам.
— Все на борту? Поехали! — командует он.
— Зря прилетели. Мы к полудню все закончим, — говорит Медведь. Но работа находится и нам. Специальной штуковиной под названием «БУР», которую мы повесили на экскаватор, роем круглые, узкие, но глубокие ямы.
В них вставляем бревна. А на бревна сверху вешаем фонари. Много света будет на ЯРМАРКЕ НЕВЕСТ! И днем, и ночью светло будет.
Раздаются гулкие удары в гонг. А затем Света кричит в МАТЮГАЛЬНИК:
— Перерыв на обед! Мойте руки в реке — и за стол!
На трех языках кричит: на нашем, чубарском и степняков. И на всех так слова коверкает… Ксапа говорит, это характерный русский акцент.
— А что своих не позвала? — ехидно спрашиваю я.
— Эти проглоты первыми прибегут, — улыбается Света.
Больше всего за столом степнячек. Из тех, что по два языка знают.
Ксапа зовет их переводчиками или бригадой поддержки. Мечталка, Жук, Евражка и Фархай тоже здесь. Разве может Евражка кому-то экскаватор доверить? Чубары Евражкой очень гордятся. Жамах говорит, если так дальше пойдет, Евражке прямая дорога в совет матерей. Фархай незнакомых боится, к чудикам и нашим жмется. Зачем прилетела, если боится? Жениха искать или чтоб с Олежкой не сидеть?