— Я не технарь. Два гигаватта — это много, или как? — спрашивает Эдик.
— Ты питерский. У вас под Питером атомная электростанция стоит. Она, когда на полную мощность работает, четыре гига дает. Там четыре реактора по гигаватту каждый.
— Фига себе… А заводы совсем закрыли?
— Директора подсуетились, полную модернизацию провернули. На наши деньги, между прочим. Теперь у них все на мировом уровне. Чистенько, рабочие в галстуках ходят.
Я высматриваю Ксапу, хочу спросить о непонятных словах, но не успеваю. От недостроенного хыза к нам уже спешит чудик в зеленой одежде, с красной повязкой на рукаве. Подбегает к нам, быстрым движением поднимает правую ладонь к виску.
— Ефрейтор Ефремов. Предлагаю пройти в дом. Там проведем перекличку, и вы получите спецодежду.
— Ефремов, тебя звать-то как? — спрашивает Ксапа, пока мы идем к хызу.
— Витя. А вы — Оксана Давидовна?
— Была Оксана, теперь Ксапа. Что там слева от портала строят?
— Новый портал. Грузовой. Под железнодорожную двухколейку. Окно — десять на восемь на тридцать два метра. Любой негабарит одним куском пройдет!
— Размахнулся Мих! А надзорщики?
— А мы их особенно не спрашивали. Поставили перед фактом. Они чем-то перед Медведевым проштрафились, так что молча проглотили.
У самых дверей нас догоняют Сергей с Бэмби. За дверьми тянется длинный коридор. Как в больнице. Два чудика в зеленой одежде пьют чай за невысокой отгородкой. При нашем появлении оба встают.
— Это группа Оксаны Давидовны, — говорит им Витя, Один из чудиков вежливо кивнул головой, осмотрел нас и подавился чаем. Второй принялся хлопать его ладонью по спине. А мы проходим в широкую полупустую комнату.
— Я же говорил, моя скво будет неотразима, — слышу за спиной голос Сергея. Оглядываюсь — голову Бэмби украшает повязка с перьями. А сама она озорно стреляет глазками и хихикает. Витя подходит к столу и достает блокнотик.
— Сейчас я буду называть фамилии и раздавать комплекты спецодежды.
Названный подходит ко мне и получает коробку. Потом разберемся с обувью.
Я знаю не все ваши размеры, уточним по ходу дела. Затем переодеваемся.
Мужчины в этой комнате, женщины — в соседней. Вопросов нет? Начинаю.
Быстров Клык!
— Меня так зовут, — отзываюсь я.
— Подходите, получите — протягивает мне большую картонную коробку.
Целый ряд таких коробок стоит у стены.
— Быстрова дробь Чубарова Жамах!
— Я? — удивляется Жамах.
— Жамах Тибетовна, — уточняет Витя, сверившись с блокнотиком.
— Точно, я, — Жамах принимает коробку из витиных рук.
— Быстрова Ксапа!
— Я за нее — весело откликается Ксапа. И получает свою коробку.
Коробки пахнут резко и неприятно. Ксапа говорит, что формалином воняют.
Но запах скоро выветрится.
Витя знает все наши имена. И новые, и старые. Евражку так и назвал — Евражка Чанан. Мы открываем коробки. В них лежат оранжевые куртки с широкими белыми полосами, оранжевые штаны, перчатки, толстые носки, легкие, но прочные рюкзаки. В рюкзаках прощупываются какие-то вещи. Не тяжелые.
— Эта одежда теперь ваша. Старую можете положить в коробки и оставить в этой комнате. На обратном пути заберете. Теперь — обувь. Клык Быстров, у вас какой размер?
— Не знаю, — смущаюсь я.
— Ничего, сейчас выясним. Снимите, пожалуйста, сапог.
Я снимаю сапог, Витя рассматривает подошву.
— Сорок третий. Сапоги не жмут, не болтаются? Может, надо чуть побольше или чуть поменьше?
— Нет, хорошо сидят.
— Тогда выбирайте, — отводит меня в дальнюю часть комнаты, где у стены стоит много-много обувок. Показывает, откуда и докуда мой размер.
Ксапа подходит с нами, взвизгивает от восторга и быстро отобирает для меня несколько пар. Сапоги, высокие ботинки, ботинки пониже и две пары совсем легких, которые называет кроссовками. Вся обувка тоже пахнет формалином.
— Это все положи в свою коробку, но сегодня полетишь в старых сапогах. С новой обувью нежданчики случаются. Обувь сначала разносить надо. Жамах, иди к нам! Будем тебе обувку выбирать.
Витя хмыкает, отмечает что-то у себя в блокнотике и отходит к остальным. Но Ксапа перехватывает у него ИНИЦИАТИВУ. Подзывает Евражку и охотников. И каждого снабжает обувкой.
Выходить переодеваться в другую комнату никто не хочет. Что мы, друг друга голыми не видели? Штаны и куртки надеваем новые, а обувку почти все оставляют старую, привычную. Перекладываем мелочи из карманов, а старую одежку убираем в коробки. На коробках написаны наши имена, но я, на всякий случай, рисую на своей клык. Буквы долго разбирать, а так — сразу видно.