А вторая причина — Мудр говорит, Медведев только парней присылает.
Парни на наших девок смотрят. А у нас все девки при мужчинах. Свободных после Ярмарки невест не осталось. Пусть Медведев девок тоже присылает.
Я уже не тот пацан, что две весны назад был. Обдумал, что будет, если Медведев девок пришлет. Иду к Мудру на серьезный разговор. Узнав, о чем речь, Мудр останавливает меня и посылает внучку за Мудренышем.
— Теперь говори, — ободряет меня, когда мы садимся у очага.
— Мудр, зря ты велел Медведеву девок присылать, — говорю я. — Девки себе парней найдут, у них дети родятся. Дети на нашей земле родятся, значит, как бы, нашими будут. От этого Медведев вакансии получит, еще больше людей пришлет. Все будет как Ксапа говорила.
— Ты сказал, девки парней найдут. Где они найдут парней?
— Так, у наших у всех уже есть девки. Значит, за своих и выйдут. О чем я и говорю.
— Это очень плохо, что у нас свободных парней нет, — улыбается Мудр.
— Но у Чубаров, Заречных и Степняков свободные парни еще остались. Да и наша молодежь подрастает… Тебе Ксапа нравится?
— Очень нравится! Если она в беду попадет, я буду зубами землю грызть, только бы ей помочь.
— И мне Ксапа нравится. Мы столько важного от нее узнали. Если б не она, как бы мы вели себя с чудиками? А где зимовали бы? Очень много пользы она принесла нашему обществу. И Света много пользы принесла, и Ната.
Теперь новых девок возьмем. Думаешь, они все за чудиков пойдут?
Кто-то наверняка захочет с нашими парнями жить. И если от каждой такой девки будет пользы как от Ксапы, мы с Медведевым на равных говорить сможем.
Далеко Мудр смотрит. И насчет «на равных» — тоже верно. Сколько раз Ксапа нам тайные замыслы Медведева раскрывала. И мы уже сами решали, подходят они обществу, или нет.
— Сергей, это Клык пришел, говорить хочу.
В серегиной палатке свет горит, значит, кто-то дома есть.
— Заходи, Клык, — приветливо отзывается Ната. — Сейчас чайник поставлю.
В палатке Сергея и Бэмби нет.
— Они тэ-о вертолету делают, — поясняет Ната. — Садись, они скоро закончат.
Присаживаюсь на стул. Ната наливает воду в высокий черный сосуд и садится напротив меня в кресло-качалку.
— Это что? — интересуюсь я.
— Электрочайник тефаль.
— А рядом?
— Трансформатор на двести двадцать. У нас, на Большой земле вся техника сделана на двести двадцать вольт, а у вас — на тридцать шесть, для безопасности.
— Двести двадцать — это опасно?
— Опасно. Убить может, если прикоснешься. Если не убьет, очень больно будет.
— Зачем же вы себе опасно делаете?
— Так вещи проще делать. Провода тоньше, потерь электричества меньше.
— Но ведь опасно!
— Мы с детства детей учим остерегаться электричества. А знаешь, когда-то, лет сто назад, у нас в розетках было не двести двадцать, а сто десять вольт! Наверно, как раз из-за безопасности.
Пока говорили, чайник закипел. Передо мной появилась большая кружка и тарелка с бутербродами.
И тут я почувствовал себя дикарем. Потому что так вкусно готовить мясо не умею. И Ксапа не умеет, и Жамах, и Фархай не умеет! Никто у нас не умеет!
— Вот поэтому-то они оставили меня ужин готовить, а сами с машиной возятся, — вздыхает Ната. — Ну, ничего, обучу Бэмби готовить — и наверстаю.
С мяса переходим на охотников.
— Да дерьмо твой Фред, а не охотник! — гневается, непонятно с чего, Ната. — И человек с гнильцой. Выпендрежник! Пещерного медведя — из мелкашки с оптикой… Да еще толпу народа на страховку поставил. Привык на сафари в Африку летать.
— Но он же убил медведя. И лося со ста шагов убил, — возражаю я.
— Из огнестрела со ста шагов любой дурак убьет. А попробовал бы как вы — с копьем да ножом! Или на наших звероловов посмотри. Спокойно, без лишних слов уже трех медведей живьем взяли и на Большую землю отправили.
— Зря ты на Фреда так. Нормальный мужик, работает ничуть не хуже наших.
— Зато платят ему в десять раз больше, чем нашим парням. Думаешь, за что? За то, что шпионит за вами. Враг он, понимаешь? Враг!
О том, что надзорщики за нами шпионят, Ксапа не раз говорила. И скандал был, когда к геологам жены прилетели. Но чтоб человека врагом назвать… Так Нате и говорю.
— Клык, ты умный парень, но в политике абсолютно не варишь.
Ксапа Давыдовна — тоже, но быстро учится. Политика — это дерьмо! А я — детдомовская! С пяти лет привыкла в дерьме барахтаться. Наверно, это даже хорошо, что вы с Ксапой раньше с политикой не сталкивались. Но теперь она сама к вам пришла.