Мы его вовремя находим. Не замерз и не истек кровью. Только без руки остался. А у нас новая забота — обиженный на людей раненый медведь.
Назад летим быстро, над руслом реки. Посадочная площадка ярким светом залита, в белом вертолете с красным крестом окна светятся. Садимся.
К нам люди с носилкой бегут, парня в белый вертолет уносят.
Палпалыч культю обработал, царапины от когтей обработал, а больше ничего сделать не может. Говорит, принесли бы руку, можно было бы попробовать пришить. Еще говорит, хорошо, что правая рука и ребра целы.
Когда медики выходят, Рыська вбегает — и парню кулаком по зубам…
Тут я припоминаю, именно этот парень ей летом шкуру медведя обещал. Но зачем же на пещерного медведя полез? Лесных, что ли, мало?
Звоним в Круг. Приглашаем звероловов. Намечаем на следующий день идти за мишкой. Но погода портится. Три дня идет мягкий, пушистый снег.
На четвертый прилетают два знакомых зверолова и один новый, с собакой по имени Белка. Смешное имя. Мы отвозим их на место схватки, раскапываем снег, даем понюхать собаке следы крови. Она так на нас смотрит… Будто хочет сказать: «Это что за придурки?» Ну да, след старый, да еще свежего снега по колено насыпало…
Но когда звероловы отцепляют поводок, Белка крутится на тропе и ведет нас куда-то.
Вскоре мы стоим у пещеры, а донельзя довольная собака крутится под ногами. Заходить в пещеру не хочется. Тесно там, отпрыгнуть или убежать некуда будет.
— Может, светошумовую гранату бросим? — предлагает Вадим.
Так и делаем. Отходим подальше. Вадим бросает гранату и отбегает.
Бабахает знатно. Но никто из пещеры не выскакивает. Собака опять смотрит на нас странно, забегает в пещеру и тявкает несколько раз.
— Апатит твои хибины! — непонятно высказывается новый зверолов и идет в пещеру. Без всякой опаски. Мы за ним.
В общем, мишка лежит мертвый и уже остывший. А умирал долго и в муках, потому что парень пропорол ему копьем живот и желудок. И обломал копье в ране. Хорошее было копье, с наконечником из стального охотничьего ножа чудиков. Или сам медведь обломал копье. Трудно сказать. Все следы на тропе снегом засыпало. В сердце надо было бить…
А медведь оказался старой медведицей. Это мы узнаем только когда вытаскиваем тушу из пещеры и переворачиваем, чтоб обвязать тросом.
Привозим, сгружаем у хыза. Туша заледенела, стала как камень.
Замучились, пока в хыз затащили. Света ругается, ей урок сорвали. Вся ребятня прибежала на медведя посмотреть. Мудр походит, тушу трогает.
— Что с мишкой делать? — спрашивают звероловы.
— Шкуру, клыки и когти — охотнику, мясо съедим.
— Да нет, в какой угол его от двери оттащить, чтоб проход не загораживал?
Иду в тот угол, который ПалПалыч называет СТАЦИОНАРОМ. Парень и Рыська сидят рядом на койке. Рассказываю, что медведя мертвым нашли, слова Мудра передаю.
— Шкуру — ей, — говорит парень.
Зря он это сказал. Потому что Рыська вскакивает и опять его по морде лица, как Ксапа говорит. На этот раз не кулаком, а ладошкой. Звонко так! И убегает.
Иду домой, рассказываю своим женщинам, как на охоту слетали. Слушают, переживают. Фархай новой чубарке переводит. Мечталка подсказывает, если незнакомое слово встречается. О том, как Рыська второй раз парню по физиономии съездила, тоже рассказываю. За спиной ахи и охи. Оглядываюсь — два десятка девок стоят, слушают.
Кончаю рассказывать — Ксапа с Натой ФОТОСЕССИЮ устраивают. Сначала свет ставят. Потом медведя со всех сторон снимают. Затем парня приводят, помогают одеться, мое копье в руку дают, фоткают со всех ракурсов на фоне медведя. Но так, чтоб левая рука в кадр не попадала. Парень ругается, но ему объясняют, что это не для него, а для истории и для его детей.
Рыська приходит. Ксапа с ней шепчется, за руку к парню тянет. Рыська злая, глазами сверкает. Так на фото злюкой и получается. Вместе с парнем уходит. Да, парня теперь Самураем зовут. За бесстрашие. Толик назвал, все геологи подхватили. Ксапа парню и Рыське объяснила, кто такие самураи, а Ната картинки показала. Но мы имя до Самура сократили. Я думаю, хорошее ему имя досталось. И вовремя. Пора уже детское имя на взрослое менять.
Иду, пробую тушу. Твердая еще. Такими темпами только завтра оттает.
— Завтра с утра разделаем, — говорит Кремень. — Надо будет в ангар перетащить, а то весь хыз загадим.
Одинаково думаем.
Плохое мясо у медведицы, жесткое. Но шкура хорошая, большая. Как Самур велел, относим шкуру Рыське. Намекаю на ушко Мечталке, чтоб помогла.