— Чем же это нам поможет? — удивляется Мудр.
— Мы все будем понимать, что чудики говорят. А они нас — нет. А когда мы заговорим на их языке, они подумают, что мы мудрые, уважать будут, — объясняю я, как мы условились с Ксапой.
— Разве за то, что я на языке степняков заговорю, меня степняки зауважают? — удивляется Мудр.
— Степняки, может, и нет. А наши очень! У нас ОБРАЗОВАННЫХ ценят.
Скажи обществу, что надо учиться моему языку, — просит Ксапа. — Тебе поверят. А я буду учить всех, кто захочет.
— Чудики вы, — улыбается Мудр после долгого раздумья. — Хорошо. Да будет так!
Левый глаз совсем заплыл. Всыпать бы Ксапе, да у нее физиономия еще красивее. Синяки и справа и слева. Губы толстые, опухшие, разбитые.
Охотники злые как сволочи. Хорошо хоть, за оружие никто не схватился.
Бабы до сих пор визжат, ругаются. Мы их из хыза выгнали, пускай под дождем остынут.
А все Ксапа… Ну захотел охотник в хызе нужду справить. Не под дождь же ему тащиться. Культурно в самый дальний темный угол отошел… А Ксапа — как на змею наступила! Парень, естественно, на бабий крик внимания не обращает, свое дело делает. Ксапа кричит, что она его эту кучу съесть заставит. С другой бабой на этом бы и закончилось. Покричала и успокоилась.
Но у Ксапы слово — дело. Только мы, кто с Мудренышем за перевал ходил, знаем, как Ксапа драться умеет. Короче, парня она валит так быстро, что тот даже понять ничего не успевает. И второй раз… Мы на них внимание обращаем, когда парень заорал диким голосом. Смотрим, Ксапа на нем сидит, разъяренная как волчица, руки парню выкручивает, требует, чтоб тот свою кучку из хыза вынес. Скажи это Мудреныш или Головач, парень подчинился бы. Но бабе подчиняться не хочет.
Нет, нельзя было его лицом в это самое… Тут Ксапа переборщила. Тут уж за него друзья заступаются. А когда впятером на одну, я что — смотреть буду, как мою бабу метелят? Я, конечно, на помощь. Раскидываю молодых как волчат. Баламут, сдуру не разобравшись, что к чему, орет: «Наших бьют!»
Говорит, хотел Ксапу защитить. А кто здесь, в хызе, чужие? И начинается…
Только старики да дети не дерутся. Советы дают. Сидим теперь, болячки изучаем. Друг другу в глаза смотреть стыдно.
Ксапа выжидает, пока все затихнут, и говорит:
— Дождь кончится, пойдем крытый ТУАЛЕТ строить. А если кто еще в хызе насрет, на улице жить будет! Без штанов из хыза выброшу.
Я бы треснул ей по затылку, да рука болит. А Мудр поддержал.
ВОЗДВИГАЕМ ТУАЛЕТ на склоне холма. Бревен на него нужно… Ксапа не думает, что через два-три года, когда дичь выбьем, нам отсюда уходить придется. На века строит, чтоб внукам осталось.
Почему-то Ксапа хочет, чтоб охотники заходили с одной стороны, бабы с другой. Мы по дурости даже перегородку поначалу из веток сплетаем. Потом убираем, конечно. На крышу и стены самые старые шкуры пускаем. Но дождь держат. А что, неплохо получается. Мокрая трава задницу не щекочет, есть, с кем словом перекинуться. Девки смотрят, у кого из охотников хозяйство больше. Мы на них — у кого попка симпатичней. Намекнешь — и титьки покажут.
Давно надо было такое место придумать, где оголяться не стыдно.
Только Ксапа недовольна. Говорит, это вне ее КУЛЬТУРНЫХ ТРАДИЦИЙ.
Говорит, ТУАЛЕТ — это, наоборот, место уединения. Если один на все общество — какое же тут уединение?
Я по ее словам давно замечаю, что в обществе чудиков накопилось много устаревших обычаев и пережитков. Ксапа к ним привыкла, не замечает.
Но человеку со стороны они глаз режут. Взять хоть место уединения. Сама же говорит: «Сюда не зарастет народная тропа!» И — уединение… Так не бывает. Или тропа, или уединение.
Заканчиваем ПЕЧЬ. ПЕЧЬ — это такая пещерка, в которой Ксапа костер запалила. Лежак делаем пока только один. ИСПЫТАТЕЛЬНЫЙ, как говорит Ксапа. Дым долго не хочет идти туда, куда надо. То есть, в нору под лежаком и дальше — сквозь дырку в стене и наружу. Ксапа говорит, ТЯГИ нет. Выбегает из хыза, наскоро с девками из жердей и шкур сооружают ВРЕМЕННУЮ трубу. Появляется ТЯГА. В смысле, дым куда надо идет. Я на лежак ложусь. Он как был холодный, так и сейчас. Ксапа говорит, надо ждать, пока прогреется.
Бабы спорят, как в печи готовить. Ксапа говорит, ЧУГУНЫ нужны.
ЧУГУНОВ у нас нет. Никто даже не знает, что такое. Ксапа объясняет. Котлы, только не глиняные. Бабы, особенно те, что печь клали, грустнеют. Долго о чем-то толкуют, думают, где ЧУГУНЫ раздобыть. К вечеру решают, что все равно одной печи на такой хыз мало. Пусть слева от входа печь, а справа надо КАМИН сложить. Я тоже хочу слово вставить, Мудреныш меня удерживает.