Загоняет Верного Глаза в угол. Тот ладошки перед собой выставляет — как Ксапа, когда провинится. Ксапа кулаки в бедра упирает, много чего ему говорит, пару раз замахивается, будто подзатыльник хочет дать. Верный Глаз пригибается, словно боится. Дурачатся, народ веселят. В общем, успокоился я за них. Помирились. А то все боялся, что встретит Ксапа его в лесу — и карачун парнишке устроит.
Дни совсем короткие становятся. Холода подобрались. Кто раньше у окон место выбрал, теперь жалеют. Холодно у окон, несмотря на ДВОЙНЫЕ РАМЫ. Сильные постепенно сгоняют тех, кто послабее из темных, но теплых углов. Бывает, до драк доходит. Я Ксапе говорю, чтоб не вмешивалась.
Потому что это порядок. Кто сильнее, того слушаться должны. Ксапа обещает… Но когда бабу с ребенком кто-то прогнать хочет, все равно вступается. Якобы, за ребенка. Охотники отступают. С одной стороны, Ксапа как бы и права. С другой — все видели, какова она в ярости. Если медведица медвежонка защищает — ее лучше стороной обойти. Да и много ли чести — с бабой драться?
А Ксапа даже не смотрит, сколько у бабы полосок. Что одна, что три — ей без разницы. Прав был Головач, что нашу жизнь перевернет. Старики не помнят такой зимы. Чтоб тепло, чтоб сытно, чтоб три охотника общество прокормить могли, и все по вечерам детские сказки слушали.
Кто сказки рассказывает? А сами догадайтесь. Но в этих сказках много-много незнакомых слов. Ксапа их по несколько раз объясняет. Малышня на лету схватывает, бабы у детей переспрашивают. Охотникам хуже всех. Но в разговорах уже половина слов — от чудиков. А когда Ксапа заканчивает сказку, вся малышня В ЭКСТАЗЕ. Но Ксапа неумолима: «Завтра, мои хорошие».
Наступила ночь, и Шахерезада прекратила дозволенные речи. А сейчас — спать.
А с другой стороны, что сытно живем, в этом ксапиной заслуги нет.
И неизвестно еще, что через пару лет будет. Что тепло — это да. Это ее придумка. Но и раньше от холода не умирали. Пока голод не начинался…
Истории старики тоже любят рассказывать. У некоторых так же складно, как у нее получается. Правда, никто не знает столько историй, сколько Ксапа.
Зато теперь я знаю, какой это труд — сочинять истории. Ксапа полночи СЮЖЕТ АДАПТИРУЕТ. Бормочет что-то, сердится, потом меня тормошит и рассказывает ЧЕРНОВОЙ ВАРИАНТ. Я о непонятном спрашиваю, Ксапа объясняет и РЕДАКТИРУЕТ историю. После этого засыпает. Зато я ворочаться начинаю.
Пытаюсь представить, во что эта сказка завтра переродится.
Коротки дни зимой. Кто оружие правит, кто одежду чинит. А и то не хватает дел занять себя на весь день. Только у Ксапы работ невпроворот.
Со старухами нам, охотникам косточки перемыть. Молодых девок обучить МАССАЖ делать. С Мудром о чем-то пошушукаться. Беременных баб навестить.
С малышами в РАЗВИВАЮЩИЕ игры поиграть. Мне на жизнь пожаловаться.
Деревяшки какие-то постругать. Пошушукаться с девками, которые к ней за советами бегают. Опять мне на жизнь пожаловаться. А когда темнеть начинает, «спокойной ночи, малыши» ЭКРАНИЗИРОВАТЬ.
— Зачем ты на старух время тратишь? — спрашиваю я. — Все равно ведь по-своему делаешь.
— Это ПОЛИТИКА, — отвечает Ксапа. — Я ведь у вас пришлая. Мне нужны авторитет и поддержка МАСС. Они и есть эти самые МАССЫ. Когда я с ними советуюсь, получается, что я их уважаю. За это они меня уважают. Другие видят, что я с ними советуюсь, и то, что я делаю, как бы с разрешения всех мудрых женщин исходит. ПОЛИТИКА…
— Из них мудрая только Старая. Остальные сварливые да крикливые.
— Сварливые… — соглашается Ксапа. — Зато, когда я запретила гадить в хызе, все меня поддержали! Давай, я тебе спинку помассирую.
А сама ЗАНАВЕСКИ из шкур задвигает.
— Давай! — соглашаюсь я, скидывая ДУБЛЕНКУ. И как только она начинает массаж, резко переворачиваюсь, хватаю ее за ТАЛИЮ и бросаю на шкуры.
Ксапа повизгивает, а я расстегиваю на ней ПУГОВИЦЫ. Каюсь, неправ был.
ПУГОВИЦЫ — очень полезное ИЗОБРЕТЕНИЕ.
— Молодой ЧЕЛОВЕК, что вы делаете? — визжит Ксапа.
— Моя твоя не понимать. Моя делать массаж.
— Ах, вы умеете делать массаж?
— Моя не уметь, моя только учится.
— Ой! Но, молодой человек, массаж делают руками…
И тут нас прерывают. Убить за такое мало!!!
Но суматоха в хызе поднимается изрядная. Натягиваем одежки, сдвигаем ЗАНАВЕСКИ.
— Что случилось? — спрашиваю я.
— Охотники степнячку привели, — объясняет Мечталка.
— Откуда здесь степнячка?
— С перевала.
Ну да, откуда же еще?
Ксапа расталкивает столпившихся, командует зычным голосом: