— Лава, Туна, сюда!
Две степнячки из наших пробиваются к ней, помогают тащить гостью на лежак. Гостья, как в хыз вошла, в ОСАДОК выпала. То ли жива, то ли уже не совсем. Ксапа укладывает ее на теплый лежак, вытряхивает из одежек, растирает замерзшие руки-ноги. Любопытные охотники толпятся вокруг, советы дают, бабу обсуждают. Ксапа рычит на них.
А что, неплохая баба к нам забрела. Сильная, широкой кости. Ростом, может, лишь на чуть Ксапе уступает. А может, и нет. Исхудала только страшно. И сиськи с ксапиными не сравнить. У Ксапы тугие, упругие. А у этой — болтаются туда-сюда.
Старая охотников расталкивает, за ней Мечталка с горшком горячего бульона. Прислоняют бабу спиной к печке, в шкуры закутывают, бульоном отпаивают. Степнячка то и дело кашлем заходится.
Напоили, расспрашивать начали. Выяснилось, что никто ее языка не знает. Я еще замечаю, что наши степнячки, как ее говор услышали, мрачнеют, в угол забиваются шушукаются между собой. Наши все мелкие, а эта рослая, в плечах широкая. Догадаться можно, что она издалека к нам попала.
Ксапа из шкур и жердей у печки теплый шалашик сооружает и новыми словами ругается. Только и слышно — ОЭРЗЭ да ПНЕВМОНИЯ. Бабы ей помогают.
Охотники расходятся. Те, что степнячку привели, вновь на охоту уходят.
Старые женщины лечебные травы в кипятке заваривают. Я хочу со степнячкой поговорить, зову Лаву. Лава мне неприличные слова говорит. Баламут это слышит, оплеухой ее с ног сбивает. Хватает за волосы, швыряет мне под ноги. Зарвалась девка. Три полоски — а на охотника рычит.
Волоку Лаву за шкирку к шалашику, что Ксапа соорудила. В нем очень тепло, но душновато и темно. Степнячка лежит, шкурами укутана, Ксапа ей лоб щупает. Объясняю, зачем пришли.
— Боже мой! У нее ТЕМПЕРАТУРА ЗА СОРОК. Завтра приходи, — сердится Ксапа. Да я и сам вижу, что степнячке не до разговоров.
И ЧАСА не проходит, как охотники вновь возвращаются. Опять без добычи, но с ними трое заречных охотников. Суета начинается. В оба камина дров подбрасываем, чтоб светлее было. Уважаемые в круг усаживаются, гостей усаживают, по большому куску вареного мяса в глиняных мисках дают. В кружки травяного отвара наливают. Всем любопытно и тревожно.
Но сначала гостей накормить полагается, разговоры потом.
Да и гости не простые. Медведь — второй человек в Заречном обществе.
С ним двое лучших следопытов. Очень сильные охотники, если зимой, по глубокому снегу перевал прошли.
Охотники съедают мясо, съедают добавку, от второй добавки отказываются, сытно рыгают и приступают к делу.
— Осенью, когда вы уже из горелого леса ушли, — начинает Медведь, — к нам степняки заглянули. Девок на шкуры и мясо меняли. Девки не ихние, пришлые. Хорошие девки, но очень строптивые. Степняки говорят, чужие племена с восхода солнца идут, их земли занять хотят. Вот степняки у них девок и отбили. Много девок, девки сильные, непокорные. Степняки жалуются, им столько не удержать. Бегут при первой возможности, стоит на миг глаза отвести — бегут… Вот они и решили, пока все не разбежались, на мясо и шкуры их обменять.
А у нас, вы знаете, три зимы назад голод был.
Мудр кивает. По рядам слушателей шумок проходит. Все тот голод помнят. Заречные тогда своих девок, совсем юных, всем предлагали. Только бы с голоду не померли. И степнячек всех раздали. С той зимы в нашем обществе у каждого охотника, считай, по две бабы. И это несмотря на то, что наши девки к Заречным уходят. И половина их баб весной, когда голод спал, к своим вернулась. Мы держать не стали. Но все равно, у Заречных баб меньше, чем охотников. Хотя у степняков баб еще меньше.
— Три ночи назад, — продолжает Медведь, — лучшая баба сбежала.
Я за нее лося степнякам отдал, сыновьям бабу дал, чтоб у них сильные, здоровые дети были. А они молодые, недоглядели… Три дня мы по следам за ней идем.
— Что вы хотите с ней сделать? — неторопливо спрашивает Мудр.
Медведь переглядывается со своими следопытами.
— Да ничего такого… Проучим, чтоб неповадно бегать было, и в общество вернем. Очень уж баба статная. Я же говорю, хочу, чтоб сыновьям детей рожала.
В тяжелое положение попадает Мудр. Что бы ни сказал, то ли бабы, то ли охотники недовольны будут. Но тут в центр круга Ксапа пробивается.
Я со стоном и за голову хватаюсь.
— Уважаемые охотники, — начинает Ксапа, — вы три дня и три ночи шли по нашей земле.
— Мы шли по вашей земле, но мы не охотились на вашу дичь, — вставил Медведь.
— Вы долго шли сквозь зимний холод, устали и проголодались, — продолжает Ксапа. — Мы встретили вас теплом и сытной едой. Пока вы наши гости, мы будем защищать вас от любых врагов. Так велят законы гостеприимства той страны, откуда я родом.