Без нас ни с кем говорить не смогут, пока язык не выучат. Мои соплеменники вечно торопятся, поэтому переводчики ПОЗАРЕЗ нужны будут.
— Идем в хыз. В тепле поговорим, — приказывает Мудр. Но в голосе уже больше раздумья, чем злости.
Чудом руку с ножом перехватить успеваю. Лава прямо в сердце метит.
Степнячка то ли спит, то ли В ОТРУБЕ. Так и не узнает, что на полвздоха от смерти была.
А Лава даже вырваться не пытается. Обмякает в моих руках, только в глазах — боль и отчаяние. Как у Ксапы, когда мы не дали ей чудиков похоронить. Эта боль в глазах меня и останавливает. Я даже не бью Лаву.
Нож только отобираю, наматываю покрепче ее волосы на руку и начинаю думать.
Лава брюхата ребенком Баламута. Пока не очень заметно, но все знают. Баламут ей волосы подрезал, перед всеми своей называет. Ксапа ей СИМПАТИЗИРУЕТ. Степнячки наши вокруг нее вьются. Боевая девка, ЭНЕРГИЧНАЯ.
И новенькую убить хочет. За это если ее голышом в лес, на мороз прогонят — считай, повезло. А потом скандалы пойдут, ссоры… Девок с тремя полосками опять МОРДОВАТЬ начнут…
Оглядываюсь незаметно. Вроде, все своими делами занимаются, на нас никто не смотрит.
— Одевайся и идем наружу, — говорю ей тихо. — Попытаешься бежать — копье догонит.
Выходим из хыза, веду ее к МОСТУ, куда Мудр Ксапу водил. Сажаю так, чтоб сразу вскочить не могла.
— Говори.
— Что?
— Зачем степнячку убить хочешь?
— Она из Чубаров.
— Ну и что?
— От Чубаров все наши беды.
И тут ее прорывает.
— Их всех убивать надо! Они хуже зверей! Они моих родных убили, нас с нашей земли прогнали, это из-за них я здесь! Я ее все равно убью, убью! Если меня не убьешь, я ее убью!
Вот такие дела… Три полоски — а совсем законы забыла. Даже не попыталась чубарку на честный бой вызвать. Не будь она девкой Баламута, отвел бы на мост да столкнул вниз. Она бы лед пробила и быстро утонула.
Сказал бы всем, что поскользнулась. У брюхатых бывает. Но ребенок Баламута…
Сажусь на камень подумать, как Мудр пару дней назад, и замечаю, что к нам целая ДЕЛЕГАЦИЯ идет. Впереди — Ксапа, чуть ли не бегом. А шагов на двадцать позади — куча девок, из тех, что с тремя полосками. Видели, значит. Или знали…
— Рассказывай быстро, в двух словах, что случилось? — с ходу начинает Ксапа. Тихо так говорит, только я слышу.
— Хотела убить твою БОЛЬНУЮ, — говорю я и каменный нож показываю.
— В последний момент перехватил. Теперь мозгую, что с ней делать.
Ксапа меня почему-то в щеку чмокает, оглядывается на девок и кричит сердито:
— А вы что здесь делаете? Живо отойдите на сто шагов!
Поднимает Лаву со снега, сажает на камень между мной и собой. Как будто на камне теплей сидеть! По спинке гладит, ласковые слова говорит…
Девка тут же в слезы, ей на грудь, и начинаются женские сопли. Я сижу, ФИЛЬТРУЮ БАЗАР и примерзаю задом к камню. Надо было хоть доху надеть, раз на мороз иду. Не надо было с камня снег стряхивать. На снегу теплее…
Откуда пришли Чубары, Лава не знает. Но Чубары начали теснить степняков. Степняки попали между ними и Заречными. В одну из ночей, когда степняки отступили до самой реки, ночью напали охотники Заречных и увели Лаву с собой. Потом, голодной зимой, отдали нам. Только жизнь наладилась, тут опять Чубары появились. Их надо убивать, потому что они зло приносят, в души предков не верят, у них бабы с оружием ходят, они младенцев едят, чубарка чужая, у нее даже трех полосок нет. Ее убить надо!
Это от Лавы. А от Ксапы я узнаю, что Чубары не виноваты. Их самих теснят Скверные Парни. Они сами в беду попали. С одной стороны — Скверные Парни, с другой — степняки. И им намного хуже, у них даже бабам приходится с оружием ходить. Что младенцев едят — это вредные старухи выдумали. Они всегда так — если кто им не нравится — он младенцев ест. Чубарам сейчас совсем плохо. Была битва, и степняки их сильно побили, а девок и баб себе забрали. А чубарку эту надо уважать, потому что она отважилась одна зимой в горы убежать. И вообще, всем надо дружно вместе держаться, иначе нехорошие МУЖИКИ совсем замордуют. А хороших мало, по пальцам пересчитать.
Замерз я эти женские байки слушать. Прижимаю обеих к себе, чтоб теплее было. И вдруг вижу, что девки, которых Ксапа на сто шагов отослала, тут все, позади нас толпятся.
А еще вижу, что к нам Баламут спешит. А за ним — Туна. Как говорит Ксапа, ПЕСЕЦ! Только, вроде, удалось примирить Лаву с чубаркой, как нате… Несет его нелегкая. До крови ведь дойдет, если срочно что-то не придумаю. Без копья Баламут мне не соперник. Но… Не степняк же он, чтоб мне с ним из-за степнячки драться. И вообще, это его дело — за своей бабой присматривать.