— Ой, я не предупредила, — спохватывается Ксапа, — у нас за руку не здороваются.
Михаил удивленно оглядывается на меня, я слегка пожимаю плечами и подмигиваю. Входим в вам. Мудр поднимается и жестом приглашает нас сесть.
Михаил опять поднимает руку к голове и называет свое длинное имя. Ксапа по-нашему переводит, что полковник — это вождь целой толпы охотников.
Сколько точно, она не помнит, но больше нашего общества вместе с бабами и детьми.
— Я пришел сказать, что я и мои люди будут уважать законы этой земли и ваших людей, — четко и громко произносит Михаил. Ксапа переводит.
Главные слова сказаны. Садимся и начинаем неторопливую беседу. Женщины подают миски с мясом, рядом ставят миски с зеленью и растопленным жиром.
— Если б кое-кто не отстранил от дел Василича, сегодня ели бы вилками, а не руками, — неизвестно кому сообщает Ксапа.
— Оксана, у меня полмашины забито подарками для вас. Весь список в двойном количестве, за исключением гончарного круга. Круг не успели изготовить. Но следующим рейсом — обязательно, — улыбается Михаил.
— Миша, я вас обожаю! Поцеловала бы в щечку, но при муже неудобно.
— Оксана, расскажите, что случилось с вашей группой, — просит Михаил.
— В смысле, как мы гробанулись? Да на взлете. Я даже пристегнуться не успела. Задний вентилятор загрохотал, и нас с поворотом вбок повело.
Марат хотел вернуться на площадку, откуда взлетели, но не сумел. Врезались в склон и кувырком покатились вниз. Я, как непристегнутая, из кабины выпала, потому и уцелела. Типа, дуракам везет. Парни рассказывают, машина под конец взорвалась, но я этого не помню. Без сознания была.
— Спасатели думали, вы утонули…
— Во-во, это здесь запросто. Знаете, вода какая холодная? Прямо с ледника! Ниже по течению брод есть, но все равно не советую в воду соваться. Хозяйство отморозите, жена уйдет.
— Ох, ехидная вы. А дальше что было?
— Когда очнулась, Клык мою тушку через плечо перекинул и куда-то несет вперед кормой… Мы тогда за перевалом жили. Вот половину дороги я на нем верхом и проехала.
— А вторую половину?
— Вторую на своих прохромала. На мне тогда живого места не было, а ерепенилась. Мол, все сама, и мужикам ни в чем не уступаю. Сейчас вспомнить стыдно. А как первый раз сырое мясо ела… Чуть не блеванула при всех. Чужое копье сломала, по морде за это получила…
— Как?
— От всей души! Синяк во всю щеку, хорошо, зубы уцелели.
Мы с Мудром как бы не у дел остались. Сидим, едим. Ксапа с чудиком о пустяках болтают, вместо того, чтоб об важном говорить. Вот всегда у нее так. Долго-долго заставляет зубрить, что когда делать, и что сказать.
А как до дела доходит — сама весь ПЛАН ломает.
— Вижу, у вас много слов друг для друга, — говорит Мудр, вытирая руки. — Ксапа, покажи гостю, как мы живем.
Ксапа глазами растерянно хлопает, когда понимает, что Мудр ее из вама выставляет. А Михаил сразу поднимается.
— Спасибо за угощение. Оксана, нам еще надо машину разгрузить.
— Да-да. Мы сейчас, — тараторит Ксапа. И они направляются к выходу.
А мне Мудр делает знак задержаться. Что-то сказать хочет, но не успевает.
— Стой!!! Не стреляй! Опусти лук! — вопит снаружи Ксапа.
— Клык, разберись, — вздыхает Мудр. — И проследи, чтоб гости ничего не натворили.
Я выскакиваю из вама и оглядываюсь. Второй чудик, тот, что оставался в летающем хызе, стоит в окружении малышни, и детский лук в руках. Ксапа ему МОЗГИ ВПРАВЛЯЕТ.
— Ты на чужой земле стоишь. На чужой земле охотиться нельзя! Это страшное преступление, за это убить могут. Закон такой. Ты мне всю дипломатию сорвешь!
— Тетя Ксапа, я разрешил. И лук мой, и стрелы, — влезает какой-то малыш. — Он все равно не попадет.
Ксапа сразу добреет, хихикает и переводит чудику. Тот неуверенно мнется, вертит в руках лук, но стреять не решается.
— Знакомьтесь, парни, — представляет меня Ксапа. — Клык, мой муж.
И вопросительно смотрит на чудика.
— Сергей Шелест, — представляется чудик. Пожимаем друг другу руки.
— Сергей — имя, Шелест — фамилия, — поясняет Ксапа.
Я отбираю у чудика лук и пускаю стрелу в горку черной земли, которой девчонки пытались придать форму спящего оленя. Таскать сюда землю их Ксапа подбила. Зачем — не знаю. Но не зверей лепить. К счастью, попадаю в оленя.
Малышня ликует. Протягиваю лук чудику. Тот выбирает стрелу попрямее, щурит глаз. Стрела втыкается всего на ладонь левее моей. Чудик вновь натягивает лук. ОПАНЬКИ! (Как говорит Ксапа.) Вторая стрела ложится на ладонь правее.