Малышня В ЭКСТАЗЕ! Ксапа тянет у чудика лук, целится… Ну что сказать?
Не намного лучше, чем с копьем. В кучу земли попала. А я вспоминаю, что делать луки ребятню научила Ксапа. Но не сама же она их придумала. А раз так, то их охотникам это оружие должно быть хорошо знакомо. Над этим стоит подумать…
— Парни, здесь очень много традиций и неписанных законов, — вполголоса объясняет Ксапа чудикам. — Их нарушать не рекомендуется. Мне еще можно, я баба, а вам — никак нельзя. Один из главных — нельзя охотиться на чужой территории. Ну что застыли, Робин Гуды? Идем машину разгружать.
Молодой чудик лезет внутрь ВЕРТОЛЕТА, чем-то щелкает, и вся задняя часть раскрывается как лопнувший плод. Ксапа спешит туда.
— Господи, неужели это все мое?
— Получите, распишитесь, — улыбается Михаил.
Разгружаем ЯЩИКИ. Много их. Но удобные. С боков РУЧКИ приделаны. Я зову охотников. Мы разбиваемся на пары, относим ЯЩИКИ к хызу, складываем у стены. Охотники гадают, что в ЯЩИКАХ.
Разгрузили. Относим последний. Ксапа о чем-то беседует с чудиками.
Иду к ним. Мудреныш — со мной. Ксапа представляет чудиков, Мудреныш по моей подсказке неуверенно пожимает им руки.
— Аккумулятор на третий день сел, — жалуется Ксапа Михаилу и протягивает говорилку, что я принес. — И вообще, надо связь наладить.
— Сделаем, Оксана Давидовна. Нет вопросов.
— Вам Платон передавал мою просьбу насчет авиетки?
— Передавал. Согласовываем с комитетом по надзору. Почему-то на машину они согласны, но категорически возражают против склада горючего.
— Михаил, я тут все продумала. Машина должна быть восьмиместной, и с защитой от прямого попадания копья. Не все племена здесь дружественные.
— Без проблем. Противоосколочное бронирование выдержит и удар копьем, и камень из пращи.
— Теперь насчет пилота. Пилотом должен быть молодой неженатый парень, желательно, гитарист и бард. И вообще, компанейский.
— С этим сложнее, но тоже найдем.
— Миша, вы что-то от меня скрываете, — Ксапа неожиданно упирает кулаки в бока.
— Как можно, Оксана Давидовна! — весело возмущается Михаил, а Сергей фыркает и отворачивается, пряча улыбку.
— А чего вы тогда во всем со мной соглашаетесь? Тут что-то не так!
Сознавайтесь!
Я перевожу Мудренышу, и он тоже фыркает.
— Комитет по надзору считает, что мы здесь не первые, — неожиданно становится серьезным Михаил. — Откуда у кроманьонцев высокие знания? А вы, Оксана, что скажете?
Теперь серьезной становится Ксапа. Даже, вроде, пугается немного. Но быстро берет себя в руки.
— Миша, а вы сами как думаете?
— Я человек военный. Исполняю приказы. За меня начальство думает.
А вот почему вы, Оксана, честно, прямо и открыто на вопрос не отвечаете, заставляет задуматься.
— О-о-ох, Ми-иша! Оставайтесь с нами. Через месяц язык освоите, через полгода будете в курсе всех наших секретов. Идет?
— Не могу, Оксана Давидовна. Хотел бы, да не могу. Мне приказано вернуться.
— Скажите честно: Я нужна вам как плацдарм для освоения этого мира.
— И это тоже, — улыбается Михаил. — А может, все-таки, слетаете со мной? Сделаете доклад. Гарантирую, что вернетесь. Нам же здесь плацдарм нужен. Без вас — никак…
— Если б все было так просто, — вздыхает Ксапа и садится рядом с Михаилом на пол летающего хыза.
— Ксапа, обернись, — вполголоса предупреждаю я. К нам бежит Мечталка.
И судя по ее физиономии, случилось что-то нехорошее. Я ищу глазами второго чудика. Здесь он. Сидит на корточках среди пацанов, рисует что-то веточкой на земле.
— Жамах рожает! — взволнованно кричит Мечталка. — Старая говорит, дитя не так идет. Старая не велела тебя звать, говорит, ты занята, а повитухи говорят, умрет родами.
— Что случилось, — озаботился Михаил.
— Тяжелые роды, возможно, преждевременные — бросает, не оборачиваясь, Ксапа. — Давно воды отошли? — это уже Мечталке.
— Как в небе ВЕРТУШКА загудела, бабы смотреть побежали, Жамах копье схватила, тут и… Как ручей из нее. А Старая говорит, что тебя нельзя звать, ты занята. А я — к тебе!
— Извините, Михаил, у нас ЧП. Клык, ты за главного, — и умчалась бегом. За ней — Мечталка.
— Плохо будет, если Жамах помрет, — говорю я на языке чудиков.
— Зимой Жамах болела сильно. Все думали, помрет. Ксапа ее выходила.
— Сергей! — кричит Михаил, — Вас на курсах учили роды принимать?
— Нет. Только раны и переломы.
Я сажусь на пригретое Ксапой место. Пол ВЕРТУШКИ холодный как камень зимой. Даже через штаны холод чувствуется. Роды — это по-любому надолго.