Бабы беспокоятся, меня и Жамах окружают, расспрашивают, что там в небе и как. Я говорю, скучно там, если долго лететь. Зато видно так далеко, как с перевала. Даже еще дальше. А Жамах говорит, что когда туда летела, ей не до этого было. А назад — и на самом деле скучно.
Охотники всю дорогу продрыхли, только Клык в окна глядел. Бабы слегка успокаиваются. А гул то ближе, то дальше.
Наконец, вертушка садится. Восторженная малышня наружу лезет. Я замечаю, что их слегка пошатывает, но глаза горят, а слова из них так и лезут, не остановить. И не понять. Ясно только, что в небе здорово.
Тут Мудр мне знак делает и в свой вам направляется. Пришло время разговора. Я ловлю за руки Ксапу и Михаила, веду к Мудру. Пока идем, они спор затевают.
— Ты зачем всех детей сразу в машину посадила? — сердится Михаил.
— А если авария, кто отвечает?
— Миша, если кто-то здесь только подумает, что летать опасно, хорони всю идею… Или ты мне плохую машину подсунул?
— Я же сам на ней прилетел. Не упал, как видишь.
— А что? Вертушки падают с неба? — поворачиваюсь я к ним. Михаил только крякнул.
— Падают, Клык. Иногда падают, — вздыхает Ксапа. — Вспомни, как я сюда попала.
— Так вас же… — И язык прикусываю. — У вас же не такая была. Не вертушка, а как ее?
— А какая разница? Иногда машины с птицами сталкиваются.
Я представил, как вертушка сталкивается с орлом. Летает она очень быстро. Удар будет как камнем в лицо. Да…
— Не бери в голову, — говорит Ксапа. — Чтоб с неба кувырком — это очень редко бывает. Со мной было всего один раз в жизни.
— А со мной — ни разу, — подхватывает Михаил. — Но я знаю людей, которые падали. Говорят, очень страшно.
Хотел расспросить поподробнее, но не успеваю. Подходим к ваму Мудра.
Разговоры ведем важные, но скучные. Что скоро еще две вертушки прилетят, ТОПЛИВО привезут. Что шесть чудиков маленький хыз поставят, в котором БОЧКИ С ТОПЛИВОМ храниться будут. Хыз будет называться «склад горюче-смазочных материалов». Что чудики местных законов и правил не знают, надо проследить, чтоб ненароком ни с кем не поссорились.
Потом Ксапа наказывает Михаилу привезти школьную доску, побольше мела, тетрадок и ручек. У Михаила глаза круглыми становятся. Приходится Ксапе объяснять, что будет учить охотников русскому письменному. Тут как раз Мечталка влезает со своими дифтонгами, которые русскими буквами не нарисовать. Мудр пшикает на нее, но поздно. Глаза у Михаила становятся как у рыбы — того и гляди выскочат.
— Не забивай голову, — говорит ему Ксапа. — С проблемами адекватного перевода мы сами разберемся. Только про тетрадки не забудь. Я не местная, без тетрадок учить не умею.
Много дел обговорили. Но тут у Михаила в кармане рация запиликала.
Вертушка с ТОПЛИВОМ подлетает. Мы выходим встречать.
— Клык, мне кажется, твоя Ксапа надо мной все время прикалывается, — говорит мне Михаил. — Чего-то она недоговаривает.
— А что тут такого? — я делаю вид, что удивлен. — Ты недоговариваешь, она недоговаривает. Вот ты привез нам целый ящик пил.
Хорошие пилы, нам таких не сделать.
— Ну да! Лично самые лучшие выбрал.
— Мы к ним привыкнем. Как потом без пил жить будем? — Специально ксапины слова повторяю, на Михаила смотрю. — Кончатся пилы, где еще взять?
До вас пешком не дойти, далеко очень. Больно нам будет без пил. Ксапа говорит, это по-вашему «ломка» называется.
Михаил даже выругался по-своему. Не знает, куда глаза деть. Права была Ксапа! Ой, права…
— Но ведь хорошие пилы? — спрашивает Михаил.
— Хорошие. И топоры хорошие. А ножи просто замечательные. К хорошему быстро привыкаешь.
— Так что, вы отказываетесь от помощи?
— Мы еще не решили, — честно говорю я. — Мудреныш говорит, эти вещи разрушают нашу самобытную культуру.
Вообще-то, это Ксапа говорила, но Мудреныш вроде как согласился, когда Жамах костер от зажигалки запалила.
— Песец! Полный песец! — расстраивается Михаил. — Разгоню на фиг всех плановиков-прогнозистов к какой-то там матери! Узколобые недоумки!
Клык, я тебе очень благодарен, что ты мне это рассказал. Но что дальше делать будем?
А я знаю? Хуже бы не сделать. Не то ляпну — Ксапе планы поломаю.
Ага!
— Привези Ксапе что она просила.
А потом садится вертушка. Большая, в которой мы Жамах рожать возили. А в ней — много-много тяжелых бочек. Только разгрузили — еще одна прилетает, такая же. И тоже с бочками. И ее разгружаем. Бочки грязные, пахучие. Если б Михаил рукавицы не дал, извозюкались бы с ног до головы.