Чубары встречают раздачу подарков с недоверчивым оптимизмом, а бурные, продолжительные аплодисменты их не на шутку пугают и тревожат. Но Жамах объясняет и успокаивает. А робкие аплодисменты с их стороны мы дружно подхватываем. На лицах вновь появляются улыбки.
— Жамах, предупреди своих, что сейчас будет шумно. Серый, заводи шарманку, — командует Ксапа.
Когда машина отрывается от земли и идет вверх, чубары изо всех сил делают вид, что им не страшно. Неужели и у меня в первый раз было такое напряженное лицо?
— Куда лететь? — оборачивается к нам Сергей. Жамах выдергивает за руку одного из охотников и сажает в кресло справа от пилота. Объясняет, что он будет показывать дорогу.
Та Жамах, которую я вижу сегодня, очень сильно отличается от той, к которой мы привыкли. Она говорит без умолку, она командует мужчинами, и ее слушаются! От новой Жамах мы вряд ли услышали бы жалобное: «Я больше не буду. Ну что вы как не родные» за лишнего убитого оленя. Значит, придуривалась. Когда я научусь баб понимать?
Вертолет идет низко и быстро. Горелый лес проносится в половине броска копья под нами. Даже мне жутковато становится. Ксапа говорит, что на такой скорости мы за полчаса долетим. Я еще плохо разбираюсь в ее часах, но до реки долетаем на самом деле быстро. Как давно я здесь не был!.. Целый год.
Сергей сбавляет скорость и летит над водой вверх по течению.
Приблизительно, на дневной переход. Потом заворачивает влево, к горным отрогам. И мы видим стоянку Чубаров. Хорошо они спрятались, и от степняков, и от Заречных разом. Считается, что эта земля как бы наша, но мы сюда редко ходили. Далеко, да и добычи мало.
Жамах просит Сергея облететь стоянку, потом зависнуть над ней.
В общем, перепугала всех до смерти. Кто-то даже копье в нас бросает, но мы слишком высоко летим.
А Жамах берет микрофон и по-чубарски говорит. Мы опять ничего не понимаем, чубарские охотники смеются, а внизу паника начинается — сильнее, чем у нас, когда от пожара спасались.
Жамах хочет, чтоб мы сели прямо посреди вамов, но Сергей не соглашается. Сажает машину между рекой и стоянкой. Жамах открывает дверь, и чубары, разобрав копья, выходят первыми. Я тоже тянусь за копьем.
— Не трогай, — говорит мне Ксапа. — Не так поймут. Если что, я прикрою.
Ну ничего себе! Охотник я, или погулять вышел? Фу ты, сам ксапиными словами думать начал. Хочу серьезно поговорить, но она уже наружу выскакивает. И Жамах тоже. Спешу за ними, чтоб объясниться, а за мной остальные выходят. Тоже без копий, с пустыми руками. Бардак! Все беды — от женщин!
— Сергей, останься. Из машины не выходи, — слышу за спиной голос Платона. Ну хоть один нормальный.
Впереди идут чубарские охотники, за ними мы, а навстречу нам — все Чубары разом. И все — с оружием. А у меня только нож на поясе.
Жамах кричит что-то, руками над головой машет и убегает вперед.
Навстречу ей пять женщин бегут, с копьями. Поравнялись, копья отбросили, одна в боевую стойку встает — чуть приседает, ноги в коленях напружинила, вперед пригнулась, руки разводит вперед и в стороны. И Жамах напротив нее так же встает. Остальные смотрят и кричат что-то, да не понять, никто из нас таких слов не знает. А эти бросаются друг на друга, на траву валятся.
— Ну, блин горелый, торжественная встреча, — изумляется Ксапа и даже останавливается в растерянности. А Жамаж уже подминает под себя незнакомку, садится на нее верхом. Потом на ноги вскакивает, помогает подняться побежденной. И опять сцепились. Нет, на этот раз просто обнимаются. Игры у них такие, блин!
Жамах перед второй бабой в боевую стойку встает. Но та ладошками перед собой машет, по животу руками себя гладит, большое пузо показывает, Мол, на сносях. Обнимаются осторожно. Ну и хорошо, а то с их обычаями я поседею раньше времени.
Жамах двух баб за руки хватает, к нам бегом тащит. Довольная…
Опять знакомства начинаются. Думаете, меня первым представила? Как же!
Ксапу. Меня — вторым. Ладно, пусть вторым, но хоть бы переводила побольше.
А так полным идиотом себя чувствуешь под любопытными взорами пяти баб.
Поэтому обнимаю я ее за талию одной рукой, второй — Ксапу и веду прямо на толпу местных.
— Кто у вас самый главный, — говорю. — Представь нас.
Сквозь толпу идем, нам дорогу уступают. Улыбаются все, это хорошо.
Жамах здоровается со всеми, на десять вопросов сразу отвечает. Тут сзади баба заголосила. Я оглядываюсь. Нет, на нас никто не смотрит.
— Это женщина убитого, — говорит Жамах. — Ей сказали, что он в горах разбился. Ты только не проболтайся. Не надо ей правду знать. И никому не надо.