— Как я могу проболтаться, если вашего языка не знаю?
— Мой брат говорит, знаешь.
Подводит нас к ваму, просит подождать, сама внутрь заходит. Через минуту выглядывает, нас приглашает, по местам рассаживает. Когда глаза привыкают к полумраку, я оглядываюсь. Мужчин-чубаров в ваме нет. Только две пожилые женщины в расшитых узорами и бисером одежках. Да у стенки степнячка по хозяйству суетится. Одежка на ней старая, изношенная. Если по-нашему, так девка на три полоски тянет.
Разговоры я предоставляю вести Мудренышу. И правильно делаю. Очень скоро выясняется, что заправляют делами у Чубаров женщины. Ксапа говорит, это МАТРИАРХАТ. Что-то ее очень развеселило, говорит только, что есть на свете справедливость, и вечером все объяснит. На этот вечер у меня уже столько вопросов накопилось…
Ксапа с чубарками очень быстро находит общий язык. Платон сначала молчит, потом тоже начинает вопросы задавать. Сперва вопросы идут важные и понятные — о стадах степных оленей, о зверье, о том, насколько зимы суровые. А потом — какие-то несерьезные. Сколько дождливых дней летом, да часто ли туманы… Что-то их с Ксапой очень заинтересовало. Но мы с Мудренышем вникнуть не можем. А Ксапа уже с Платоном спорить сцепилась.
Ну что за характер?
Прилетели мы внезапно, поэтому еду для гостей чубарки заранее приготовить не могли. Но, наконец, нас зовут к костру. Это очень вовремя, а то я с утра натощак бегаю. Уже копьем по кумполу получить успел, а ни крошки во руту не было.
Сидим, неторопливо едим. Жамах к своему брату убегает. Брата Чупа зовут. Полное имя — Кочупа. Ему бабы лубок на руку накладывают, я видел.
Только по второму куску мяса отрезали, Жамах прибегает, с Ксапой шепчется, и они вдвоем к больному убегают. Блин, а я даже не знаю, как похвалить вкусную еду.
Возвращается Ксапа мрачная и задумчивая.
— Что не так? — спрашиваю.
— Они думают, я медвуз кончала, — отвечает Ксапа.
— Кто — они?
— Степнячки наши, Туна с Лавой. Наговорили Жамах невесть чего, теперь она думает, что я бог и царь в медицине.
Да… Если Ксапа чем-то озабочена, понять ее нелегко. Сидим, неторопливо едим. Только Ксапе кусок в горло не лезет. Нехорошо так себя при первой встрече вести. Хозяева обидеться могут.
— Слушай, Клык, — говорит вдруг Ксапа, — Давай ты с Медведевым поговоришь, попросишь Чупу в больницу отвезти. Мне нельзя, я его… Я ему… Ну, ты помнишь.
Потрепал я ее по голове и задумываюсь. А почему бы и нет? Только языка чубарского не знаю. Надо Жамах переводчиком взять. Так Ксапе и говорю. Расцвела Ксапа, меня по щеке губами мазнула и к Жамах убегает.
Бегом! Никакой серьезности в ней нет. Мы тут первый раз в гостях, а она…
Прибегают вдвоем с Жамах, хватают меня за руки и бегом тащат к вертолету. С полпути Ксапа возвращается, лучший кусок мяса на нож насаживает и к нам чуть ли не вприпрыжку. Все местные свои дела бросают, на нас смотрят. Нет, ей все же надо по голове настучать. Первый раз в гостях, а озорует как дома.
— Это для Сергея, — говорит. И в дверь вертолета барабанит. — Серый, связь нужна! Срочно! С Медведевым.
Сергей с ней не спорит, чем-то щелкает. Наушники ей протягивает.
Ксапа наушники на меня надевает, а Сергею на гибкой белой тарелочке кусок мяса подает.
— Вау! — говорит Сергей. — Это все мое?! Наверно, опять несоленое?
— Лопай, не привередничай.
— Медведев на связи, — слышу я в наушниках.
— Миша, это я, Клык, ты меня слышишь?
— Слышу тебя, Клык, отлично слышу. Не надо так кричать.
Тут я задумываюсь, что сказать, чтоб поменьше рассказывать. Ксапа сколько раз предупреждала, что не любят чудики, когда мы с кем-то воюем.
И помогать воевать ни за что не будут.
— Миша, тут охотник один со сломанной рукой. Бабы говорят, плохая рука.
— А что Оксана говорит?
— Ксапа говорит… Дай вспомню. Говорит: «Они думают, я медвуз кончала».
— Да, тогда дело плохо, — соглашается Михаил. — Что ты предлагаешь?
— Если мы к вам парня привезем, ваши люди в белых халатах смогут ему руку исправить? Мы трех оленей привезем, ваши девки сварят, все сыты будут.
— Значит, бартер предлагаешь… Клык, позови Оксану, мне с ней поговорить надо.
— Не хочет она с тобой говорить.
— Клык, ты же слышал, она мне запретила вам помогать. В общем, как она скажет, так и будет.
— У вас что, тоже матриархат? — удивляюсь я.
— Господи, забудь это страшное слово. Но Оксану все же дай!
— Михаил, ты змея подколодная! — кричит у меня над ухом Ксапа. Она забрала себе наушники Сергея и слышала весь разговор. — Шантажист поганый!