— А что такое латынь?
— Тайный язык врачей, — объясняет он.
Потянулось тоскливое время ожидания. Честно говоря, мне становится страшно. Никто из чубаров спать не ложится, все возбуждены. Костры горят, от костров громкие голоса доносятся. Дети бегают, спать не хотят. Я прикидываю расклад сил. Получается так, что опаснее всего Мудренышу. Он из чужого общества, его сюда никто не звал, он охотник. После Мудреныша иду я. Я тоже охотник, но я — мужчина Жамах. Просто так меня не тронут.
Но если у Жамах уже был мужчина, он может на меня напасть. Чудикам спокойнее всего. Их Жамах пригласила, они на ее зов откликнулись. Жамах в их одежки одета, их язык знает. А раз они для нее свои, так значит, и для всего общества свои. Да и страшно будет связываться с теми, кто по небу летать умеет. Нет, наверно, спокойнее всего Ксапе. Что с бабы взять?
Да еще когда ее мужчина рядом.
Все-таки, Мудреныша надо предупредить, чтоб не расслаблялся. И держался поближе к Платону.
Я беру Жамах за руку и веду к огням костров.
— Покажи мне ваших охотников. Кто чем знаменит?
Идем неспеша от костра к костру, Жамах рассказывает, кто есть кто, нам присесть предлагают, улыбаются. Подходим к самому большому костру, у которого много людей сидят и часто смеются. Между Платоном и Мудренышем сидит степнячка и что-то громко рассказывает на языке Чубаров. Все слушают.
— Переведи, — прошу я Жамах.
— … «Нет, парень, не так. Это я охотник! А ты — мой завтрак», — говорит медведь охотнику.
Все смеются. Знаю я эти короткие смешные истории, которые Ксапа зовет анекдотами. Мудреныш нашел способ, как объясняться с чубарами.
Он знает язык степняков, а плененная когда-то степнячка успела выучить язык чубаров.
Нам уступают место, садимся. Узнаю четырех охотников, которые поймали меня утром. Жамах вполголоса беседует с ними.
— Спрашивают, что с Чупой. Я сказала, утром узнаем, — переводит мне Жамах.
Вполголоса делюсь с Мудренышем опасениями.
— Не беспокойся, — отвечает он. — Я им сказал, что они на нашей земле, и разрешил им тут до следующего лета жить. Сегодня мы лучшие друзья, а через год что-нибудь придумаем.
— Нехорошо получается. Надо бы с обществом посоветоваться. Хотя бы Мудра и Головача предупредить.
— Ты посмотри, какие они все здоровые, — смеется Мудреныш. — Сможем мы их вдвоем с нашей земли прогнать?
Раз смеется, значит, вопрос с подвохом. Начинаю думать. Прогнать чубаров мы сможем только если с Заречными объединимся. Но им и так в последние годы досталось, не захотят они воевать. Вот если Степняки еще помогут… А что? Степнячки у нас хорошо живут. Каждая при своем мужчине.
Забыли за зиму, что три полоски значат. Если своих попросят…
Жамах против будет!
— Не сможем мы их прогнать. Жамах против будет. Не хочу я с ней ругаться, — говорю я как бы не всерьез и смотрю на Мудреныша.
— Вот и я думаю, не сможем. А раз так — пусть они нам благодарны будут, что на нашей земле живут. — И скалится во весь рот. Нет, до Мудреныша мне еще расти и расти. Кто бы догадался так ТЕМУ повернуть?
От вертолетов доносится гомон малышни. Оглядываемся. Из белого выходят врачи. Чуть погодя к ним присоединяются Ирочка и пилот. Врачи выглядят усталыми. Идут прямо к нашему костру, стягивая на ходу тонкие резиновые перчатки. Я много таких перчаток в больнице видел. Их один раз надевают, потом выбрасывают.
Чубары раздвигаются, уступают чудикам место у костра. Те садятся, небрежно бросают на землю перчатки. Я замечаю на белых халатах пятна крови. Но небольшие. Мальчишки поднимают перчатки и рассматривают. Тот чудик, который помоложе, забирает у пацана перчатку, подносит ко рту и надувает. Перчатка превращается в шар с пятью пупырышками. Перевязав чем-то горловину, отдает малышу. Теперь ребятня знает, что делать с перчатками! Вырывают друг у друга, чуть до драки не доходит.
Чудики ведут себя так, будто среди чубаров родились. По плечам хлопают, что-то по-русски да на пальцах чубарам объяснить пытаются.
Никакого страха и никакой осторожности!
— Если вы сейчас скажете свое любимое: «Будет жить», я вас стукну!
— подает голос Ксапа.
— Будет, Оксана! Обязательно будет! — улыбается тот, что постарше, которого зовут Палпалыч.
Жамах перекидывается с Ирочкой парой фраз и спешит к вертолету.
Очень скоро возвращается встревоженная, хватает Ксапу за руку, что-то шепчет на ухо, и вдвоем спешат к машине. Я бреду следом.
Дверь в вертолет не заперта. Ксапа шарит ладонью по стенке справа от двери, загорается свет. Идем во вторую комнату, где спит Кочупа.