— Здесь мы живем зимой, когда снаружи снег и холод.
Тут я задумываюсь, что говорить, если о свете спросят? У нас это как-то постепенно сложилось. Сначала — фонари. Потом — лампы на столбах на посадочной площадке. Факелы — не факелы, но что-то похожее. А зачем к лампам провода тащить, я так и не понял. Знаю только, что без проводов не светят. А фонари светят. Надо будет Толика расспросить.
Народ постепенно собирается к вечернему костру. Сергей лениво подстраивает лады гитары.
— Ты сланцевые щетки на ручье проверил? — негромко спрашивает Платон.
— Да, — Вадим устраивается поудобнее, ловит щенка и почесывает ему брюшко. Тот охотно опрокидывается на бок.
— И что?
— Ты не поверишь. То же самое, что у нас, — усмехается Вадим.
— слабые следы касситерита, и ничего более. Ледниковые периоды разнятся, а геология та же. Нонсенс!
Я понимаю, зачем Вадим летал к Чубарам, зачем повел нас купаться, хотя небо было пасмурное. Зачем лазал по каменистому ручью, хотя вода в нем была просто ледяная. Геологи охотятся на камни. Нехорошо в открытую охотиться на чужой земле.
Когда все рассаживаются, Платон неожиданно просит слова. И даже просит Жамах переводить для Евражки.
— Я буду говорить для тех шабашников, которые работают на экскаваторе, — громко начинает он. — Экскаватор — машина могучая и тяжелая. Заденет — мало не покажется. Поэтому какая главная задача у того, кто в кабине сидит? Думаете, канаву вырыть? Совсем нет. Главная задача — никого из людей не задавить! Потом уже — канаву рыть. А что из этого следует?
Платон делает паузу и оглядывает всех собравшихся.
— Надо смотреть по сторонам, вот что! Перед тем, как за рычаг дернуть, посмотри, нет ли рядом человека.
Это касается и тех шабашников, кто рядом с экскаватором работает.
Не подходите ближе, чем на десять шагов, если экскаватор землю роет. А если увидите, что кто-то подошел, отведите в сторону.
— Правильно говоришь, Платон, — выкрикивает с места Вадим. — Один раз живем. Глупо будет, если тебе экскаватор сослепу голову снесет!
— Или поперек переедет! — подхватывает Юра.
Геологи шумят, весело переглядываются. Видимо, вспоминают что-то.
— Ша, урки! — прикрикивает на них Платон. — Если кто видит, что на него прет экскаватор, отскакивайте и вопите во все горло.
— Что вопить? — подает голос Толик.
— Неважно, что, главное — погромче. Лучше всего — «Стой!». Вопить надо не со страха, а чтоб тот, кто в кабине сидит, услышал. Я сказал.
Платон садится, а охотники и геологи еще некоторое время обсуждают, что будет с человеком, если его экскаватор поперек переедет. Сходятся на том, что Платон прав. Мало не покажется.
Утром Света под восхищенными взглядами ребятни махает гирями. У нее это так легко получается, что кажется, будто и на самом деле просто.
Кремень попробовал.
— Ну, знаете, — говорит он нам, — эта баба сильней экскаватора.
Закончив махать гирями, Света бежит до моста и обратно. Низачем!
Просто так. Побегать ей хочется, силу девать некуда. А под конец лезет в реку. В холодную-холодную воду. При этом визжит так, будто ее туда силой затаскивают. Чудики — они во всем чудики.
Потом у Светы начинаются трудовые будни. И у Мечталки — тоже. Потому что Света из нашего языка пока всего сотню слов выучила. Вот Мечталке и приходится помогать и переводить. Учит Света всех. И охотников, и детей, и девок, и бабок. Кто придет, тех и учит, никого не гонит.
Лучше всего дело идет у меня и у Жамах. Мы русский знаем. Потом — у детей. Они тоже от Ксапы много слов нахватались. Мечталка — не в счет.
Она, оказывается, уже давно читать умеет. Читать, вообще-то, просто. Надо только буквы знать. Ну, еще многие слова пишутся не так, как надо. Мы говорим «щас», а пишется «сейчас». Говорим «дожьжьи», а пишется «дожди».
Поэтому писать намного труднее, чем читать. Да еще надо все буквы хорошо помнить. Когда читаешь, взглянул на нее — и вспомнил. А если пишешь, так не получается.
Из-за того, что писать у нас пока плохо выходит, мы посылаем Ксапе звуковое письмо. То есть, Света дает нам диктофон, и каждый говорит то, что хочет сказать Ксапе. Потом мы относим диктофон Сергею, и он передает ФАЙЛ в больницу. Чего я не понимаю, говорили мы долго, а Сергей в один момент передал. Я спрашиваю его об этом, он говорит, что сжал наше письмо.
И руками при этом показывает, будто снежок лепит.
— Ксапа расправить-то файл сможет? — на всякий случай уточняю я.
— Да без проблем! Мы всегда так делаем.