— Меня этому не учили, так что до такого не дойдет. — И тут я осознаю, что именно она произнесла. — Хочешь сказать, папа смотрит «Напряжение»?
— Каждый эпизод. Говорит, что его это в какой-то степени успокаивает. Он переживает за тебя.
— Не могу в это поверить. Он ненавидит рестлинг.
Она протягивает руку и накрывает мою кисть, лежащую на столе.
— Возможно. Но он любит тебя, пусть иногда ты и думаешь, что это не так. Он суров, и я нисколько не оправдываю то, что он пытается указывать тебе, как жить. Но прекрасно понимаю его страх потерять единственную дочь. Не знаю, что бы я делала, если бы Квинн перестала разговаривать со мной.
— Не думаю, что это когда-то случится. Квинн слишком любит тебя.
— Когда-то и ты любила своего отца.
— Я все еще люблю его. Просто прямо сейчас я зла на него.
— Тогда пообещай мне, что, когда вы оба слегка остынете, ты дашь ему шанс извиниться перед тобой. Саймон не плохой человек, но ему сложно признать, что он не всегда бывает прав. Он такой с детства. Осознав, что я никогда не буду подчиняться его воле, он перестал пытаться изменить меня. Он смог принять мой сумасшедший образ жизни, даже если так и не понял его.
— Ты думаешь, у нас так получится? Сейчас я чувствую, что он ненавидит меня за то, что я бросила Хорхе и огорчила семью.
Тетя Ди улыбается.
— Он любит тебя, детка, а любовь всегда побеждает.
Квинн, уже одетая в рабочую униформу с нашивкой «Собственность ресторана «У Ларри», врывается в комнату словно ураган.
— Готова, Анна?
— Ага, — я с трудом поднимаюсь с места, потягиваясь и пытаясь избавиться от боли в спине, возникшей после сна на твердом деревянном полу, — могу я попросить об одолжении?
— Все, что угодно, — немедленно отвечает Квинн.
— Одолжишь мне тот надувной матрас, на котором я спала, когда только приехала?
Квинн удивленно изгибает бровь.
— Без проблем, но зачем он тебе?
Сначала мне хочется рассказать ей правду. О том, что Ксавьер не может войти в комнату матери или лечь спать на диване в гостиной, потому что именно там она умерла, но я решаю сохранить факты его душераздирающего прошлого при себе.
— Там такая кровать, словно спишь на полу. Даже надувной матрас будет удобнее.
— Хорошо, я достану его из кладовки.
Она исчезает и вскоре возвращается с матрасом, одеялом и постельным бельем, которыми я пользовалась раньше.
— Подумала, что они тебе тоже пригодятся. Тем более, они отлично подходят к матрасу.
Я беру вещи в охапку.
— Спасибо, с ними будет гораздо лучше.
Квинн улыбается.
— Прекрасно, а теперь выдвигаемся, пока я не опоздала, и Энди не оторвал мне голову.
Я смеюсь и через плечо прощаюсь с тетей Ди, уже следуя на выход за Квинн.
Квинн болтает без умолку, пока мы укладываем вещи в багажник ее машины.
— С тех пор, как стервозину Элис вышвырнули на улицу, все стало намного лучше. Энди повысил меня до начальника смены, ты представляешь? Он говорит, что знает, на меня можно положится.
— Поздравляю! Это отличные новости.
— Спасибо. Сейчас лишние деньги точно не помешают. Свадьба — дорогое удовольствие.
Мы садимся в машину, и от упоминания о свадебных расходах моя улыбка исчезает. Отец откладывал каждую копейку на ту свадьбу, что они с мамой планировали для нас с Хорхе. Вспоминая об этом, я ощущаю вину перед своей семьей, потому что у нас никогда не было лишних денег.
Квинн заводит машину.
— О-оу, что не так, Анна?
— Все в порядке. — Я совсем забыла, как хорошо она меня знает.
— Не отмазывайся, — она поворачивается ко мне, выруливая на шоссе, — я знаю этот взгляд. Твоему милому личику не идет грустная гримаса, особенно этим зеленым глазам. Говорят, что глаза — зеркало души.
Я отворачиваюсь и смотрю в окно, в надежде скрыть свои эмоции, но то, что вижу, заставляет меня открыть рот в изумлении.
— Ксавьер? — шепчу я.
— Дело в нем?
— Нет… то есть да, — я путаюсь в словах, осознав, что говорю вслух, — я вижу его.
— Где? — она ахает, увидев ту же сцену, что и я. — О черт, нет.
Квинн, таранит колесом бордюр, резко разворачивая машину и поворачивая на ту сторону улицы, где стоит Ксавьер.
— Ты собираешься убить его или оставишь это удовольствие мне? Не спускай ему это с рук, Анна, пробуди свою внутреннюю стерву.
— Она и так уже проснулась, — я открываю дверь автомобиля, — не глуши мотор.
— Как скажешь, — отвечает Квинн.
Я направляюсь в сторону Ксавьера. Сердце прыгает в груди, а по венам, кажется, течет чистый адреналин. В голове вертятся тысячи слов, которые мне хочется прокричать ему в лицо. Я судорожно вздыхаю, проходя мимо садящейся в белый «Мерседес» женщины, которая только что поцеловала моего мужчину.