Но теперь на меня шквалом обрушивается вся тяжесть этих самых последствий. Я покинул дом Алексы после сорока восьми часов какого-то безумства, в котором мы находились оба. Уилл вернулся в город на три дня, и сегодня, как обычно по пятницам, мне нужно прийти к ним на запланированную встречу. И я не знаю, что, мать твою, делать. Я написал Алексе и сообщил, что собираюсь все отменить, а она умоляла меня не поступать так с ней. Что, черт возьми, делать? Мы ничего не обсуждали до приезда ее мужа. Думаю, мы просто игнорировали, что нам необходимо будет что-то сказать остальным, потому что знали, в конечном итоге, это невозможно сделать. Но я не могу не чувствовать сокрушающее разочарование. Как будто она просто притворилась, что ничего не произошло. И теперь, когда здесь ее муж, все будет, как раньше, и мы будем делать вид, что ничего не значим друг для друга. Она может выглядеть и поступать так, как будто она равнодушна ко мне, но я знаю правду, и в этом случае правда более разрушительна, чем любая ложь.
Я смотрю на свое отражение в зеркале, надевая запонки. Я выгляжу так же, как и всегда: одет с иголочки, с лоском богатства и мужественности. Набрасываю пиджак, застегиваю пуговицы и поправляю воротник рубашки. Я медлю, потому что, чем дольше стою здесь, тем позже увижу ее. И не уверен, оттягиваю ли я нашу встречу, потому что не хочу видеть ее, или по причине того, что, чем раньше я ее увижу, тем скорее мне придется ее покинуть. Мой разум в постоянной отключке, и у меня нет ни малейшего понятия, что я на самом деле думаю и чувствую.
Выйдя из квартиры, направляюсь к машине, припаркованной прямо рядом с домом. Поппи выбирается из своей "ауди", которая стоит возле моего "мерса".
- Приветик. Хорошо выглядишь, - говорит она с улыбкой, открывая багажник и доставая пакеты с едой.
- Спасибо, - тихо бормочу я. Она бросает на меня взгляд через плечо, по привычке откидывая назад свои длинные рыжие волосы. Ее взгляд сосредотачивается на мне слишком пристально, прежде чем она хмурится.
- Ты в порядке? - Поппи закрывает багажник и встает на бордюр, наблюдая за мной. Юбка ее платья раздувается от осеннего ветерка, а сухие листья проносятся по земле между ее ногами, и их медно-красный цвет отлично сочетается с ее волосами.
Я цепляю на лицо улыбку.
- В полном, Поппи.
Она склоняет голову набок, а затем подходит ближе ко мне, становясь на носочки и подарив моей щеке целомудренный поцелуй.
- Хорошо. Если ты так говоришь, - она посылает мне быструю улыбку, прежде чем развернуться на каблуках и пойти к главному входу, удерживая сумки в одной руке и доставая ключи второй. Будто зная, что она вернулась, Тор рывком распахивает дверь, и на его лице сияет улыбка, которая предназначена лишь ей. Он целует ее, и она отвечает, но отстраняется и понимает сумки. Тор закатывает глаза и забирает их из ее рук, прежде чем войти внутрь. Этот мужчина каким-то образом умудрился бросить эту жизнь, а он в ней крутился многие годы. Он любил ее, жил и упивался ею. Он не был похож на парня, который захочет завязать, но вот он здесь, вышел из игры, влюбившись в хорошую девушку.
Я не ищу любви или даже гребанного счастья, но подобный образ жизни не дает и шанса даже на кроху нормальности. Такая жизнь удерживает нас пленниками, оставляя без капли инициативы и каких-либо возможностей. Знаю, мне нужно выбираться, но не знаю как. Я вздыхаю и открываю дверцу машины, усаживаясь за руль.
Пока я следую за Уиллом вверх по лестнице дорогого лондонского таунхауса, мой желудок непроизвольно сжимается. Не знаю, что меня ожидает дальше, поэтому пытаюсь натянуть маску профессионала, но, черт, это сложно.
В этот раз, когда я захожу все в ту же спальню, Алекса сидит на краю матраса, сложив руки на коленях, и в такой позе она выглядит почти невинной. На ней длинный, до пола, халат, не скрывающий белое кружевное нижнее белье. Уилл теряется где-то за моей спиной, а я не могу отвести от нее взгляд.
Она медленно встает с кровати и делает пару шагов навстречу, прежде чем остановиться прямо передо мной.
- И снова привет, Ксавьер, - произносит она, пока ее взгляд неторопливо скользит от моей груди к лицу. Когда эти голубые глаза встречаются с моими, мне становится нечем дышать. Она не отрывает от меня взгляда, когда начинает расстегивать пуговицы на моем пиджаке, прежде чем все также неторопливо снять его с меня. Я слышу каждый ее вдох и выдох, соскальзывающий с этих полных красных губ. Я вздрагиваю, когда она обхватывает мою ладонь и опускает глаза, чтобы избавиться от запонок. К тому времени, когда оказываюсь без рубашки, я ощущаю себя натянутым как струна, предчувствуя, что могу взорваться в любой момент.
Мои плечи все также напряжены, когда я чувствую взгляд ее мужа на нас. Не хочу, чтобы он наблюдал за тем, как я ее трахаю. Все изменилось. Мы пересекли черту, через которую, не уверен, что могу переступить обратно. Но несмотря на все чертовы сложности, это все равно не затмевает простой факт, что я ее хочу. Я зашел так далеко, что смогу взять ее в любом месте, где это возможно, даже если единственным выбором будет подобная тошнотворная ситуация. Я до боли жалок и собираюсь разобраться со всеми остальными последствиями, но просто не в данный момент. Сейчас я хочу прожить в отрицании чуть дольше. Хочу потеряться в ее теле, дышать ею и забыть, что это не более, чем дешевый фарс.
Она осторожно проводит пальцами по моей коже, и я тяжело сглатываю, когда вздрагиваю под ее прикосновениями. Я пытаюсь сбросить с себя чары и наваждение, что она наложила. Я закрываю глаза на секунду, моя челюсть сжимается, когда я призываю что-то - что угодно, кроме желания к ней. И его место занимает нечто слишком знакомое, когда дело касается Алексы. Злость. Я пытаюсь удержать это чувство и вскоре понимаю, что я все еще на нее зол, просто по другим причинам. Я бросаю на Уилла взгляд через плечо, он, как обычно, сидит на стуле в углу, и мне почти его жаль. Мы оба просто спутники, которых притянуло на орбиту Алексы. Может, я и считаю, что это все очень запутанно, но все же вижу, что он ее любит.
А она его? Любила ли? Или я всего лишь отвлечение от ее не такого уж и идеального брака? Кто знает. Я начинаю думать, что все это просто не может быть реальным: то, что было между нами, что есть у них… она желает меня, но все еще замужем за ним. Потому что он воплощает в себе все, чем я не являюсь и никогда не буду. Безопасность, надежность, уверенность.
Я хватаюсь за злость и позволяю ей меня поглотить, управлять. Повернувшись обратно к Алексе, я смотрю на ее измученное лицо, и мой взгляд пробегается по ее губам, прежде чем я резко сжимаю руку вокруг ее горла. Ее глаза расширяются, когда мои пальцы угрожающе стискивают нежную шею. Развернув ее спиной к себе, я хватаю ее за талию и прижимаю к себе, пока между нами не остается и миллиметра пространства. Моя рука все еще на ее шее, когда я поворачиваю нас обоих лицом к Уиллу. Я могу чувствовать, как ее пульс бьется под моими пальцами, словно крылья колибри.
Она дрожит, когда я поднимаю свободную руку и тяну за пояс на ее талии. Узел ослабляется, и полы халата расходятся, падая вниз по ее телу, как занавес с произведения искусства. Я ласково провожу пальцами по ее животу, обожая то, как ее дыхание замирает раз за разом, когда моя рука то поднимается, то опускается по ее телу. К тому времени, как я слегка касаюсь пальцами кружева на нижнем белье, она практически извивается и стонет от желания.
Уилл наблюдает за ней, его глаза горят от острой жажды. Он уважает ее, поклоняется ей. Это все с легкостью можно прочитать по его лицу. Между нами с Алексой и ним находится кровать, и, если бы не она, думаю, он уже бы подошел к ней и попробовал дотронуться. Но я не хочу видеть его гребанные руки на ней. Я скольжу ладонью под ее трусики и глубоко ввожу два пальца в киску. Она вскрикивает, откидывая голову на мое плечо, как будто я - ее спасательный круг.