— Чарльз, что с тобой? Ты всегда был уверенным, шёл к цели несмотря на риск и моральные терзания, а сейчас я тебя не узнаю. С чего ты так раскис? — спросила она меня с беспокойством, когда мы подошли к беседке и сели на лавочку. Я и правда в последнее время стал гораздо эмоциональнее. И связано это, скорее всего, с моей развившейся эмпатией. Трудно оставаться хладнокровным, когда все люди, с которыми я общаюсь, чувствуют ко мне привязанность, уважение или любовь.
— Я… Я не знаю, Рей. Просто в последнее время я начал сомневаться. А правильным ли я путем иду? — и главное, нужно ли мне все это? Может стоило остановиться и просто наслаждаться жизнью? Эх, если бы не знание возможного будущего, что висит надо мной дамокловым мечом, я был бы гораздо счастливее и не гнался так за силой. Что спасло бы меня от такой ситуации. Но это проходит, когда я вспоминаю обо всех, кого встретил и с кем создал связи за последнее время, а это не вышло бы без данных знаний. А вместе столь тяжёлый груз становится легче.
— Чарльз, я уверена в тебе. Кем бы ты не стал, что бы ты не сделал, я всегда буду с тобой и поддержу. Даже если ты будешь тираном или злодеем, мне все равно. Если ты не веришь в себя, тогда поверь в мою веру в тебя, — вот именно за это я Рейвен и полюбил. Я не промывал ей мозги, не ставил закладки, но она все равно искренне любит именно меня. Для такого эмпата как я это сильнее, чем доза для наркомана. Именно эмпатия стала одной из причин моего неприятия пыток и телепатической обработки на ближний круг. Если убийства ещё можно сделать мгновенными, то пытки и закладки делают неприятно мне самому, так и психом стать недолго.
— Ты права, пошло все к черту! Сделаю, что должно и будь что будет! — и я впился поцелуем в такие манящие губы моей девушки. Жаль, что для чего-то большего я в последнее время бесполезен, что доставляет неприятные чувства. Это как каждый день видеть магазинчик, где выпекают самые вкусные булочки в мире, чувствовать их запах, но врач запретил тебе есть всё мучное.
— И всё же, прости, — сказал я, когда воздуха в легких стало не хватать, и я разорвал поцелуй. Все же, я сейчас слишком слаб даже для такого знака близости.
— За что? — удивилась она, впрочем, не отпуская меня из объятий.
— За всё, что ты переживаешь из-за меня. За волнение за меня, за то, что тебе пришлось обучаться на Железного Кулака, чтобы спасти меня, дурака. За то, что не уделял достаточно вниман… — мне не дали договорить, заставив замолчать, прижимая палец к моим губам.
— Тссс, Чарльз, дорогой. Тебе не за что извиняться — я всё понимаю. И даже если бы ты предложил мне провести со мной время в ущерб твоим делам, я бы отказалась. А насчет Кунь-Луня — я сама рада обучаться настолько сильному, возможно, что сильнейшему боевому искусству в мире. Ты сам говорил, что у меня огромный талант к рукопашному бою и отказываться от такого шанса станет только последний глупец. Если бы ты не пострадал, я бы сама к ним напросилась на обучение. Хотя… Если ты всё же чувствуешь за собой вину и хочешь отплатить мне, то пообещай, что, когда вернёшься, то женишься на мне, — после чего лукаво, как хитрая лиса, улыбнулась. Будто я против.
— С радостью, Рей. У тебя будет самое лучшее обручальное кольцо в мире, обещаю. Но я же могу и не вернуться, ты сама понимаешь, насколько это опасная затея. Поэтому я хочу попросить тебя забыть меня и жить дальше, если у меня не получится вернуться, — с горечью все-таки выдал я. Пусть лучше она проживёт счастливую жизнь без меня, чем заживо похоронит себя в бесплодном ожидании.
— Нет, Чарльз, никогда! — ожидаемо взъярилась она.
— Но… — попытался я возразить.
— Никаких но! Я никогда тебя не забуду, и, если мне будет суждено быть одной, я таковой и останусь. Если будет надо — до самой смерти буду искать и ждать тебя. А потом найду тебя в загробном мире и вытрясу всю твою наглую душонку за то, что не вернулся и оставил меня одну, — после чего расплакалась на моем плече. И вот как теперь её тут оставлять?
— Хорошо, хорошо, вернусь я, — однако Рей не отреагировала, продолжая плакать.
— …Жди меня, и я вернусь, всем смертям назло. Кто не ждал меня, тот пусть скажет: — Повезло. Не понять, не ждавшим им, как среди огня, ожиданием своим ты спасла меня. Как я выжил, будем знать только мы с тобой, — Просто ты умела ждать, как никто другой, — поглаживая её волосы и спину, пропел я одно замечательное, но печальное стихотворение.
— Откуда эти слова? — спросила меня Рейвен, расплакавшись ещё больше, но теперь она хотя бы отреагировала.
— С моей старой Родины. Когда воины уходили на войну и могли не вернуться, они говорили это своим любимым, чтобы всегда знать, что их ждут, что им есть куда возвращаться, и они не имеют права умирать.
***
— Друзья мои, мы с вами многое пережили, и я рад и горд, что был с вами знаком и сражался плечом к плечу. К сожалению, из-за моей ошибки мне предстоит полет к поверхности другой звезды, чтобы выжить. Все вы и так знаете почему — внутри меня постоянно расширяющееся подпространство, которое необходимо быстро заполнить. Ничто на Земле не может выдавать такого количества энергии ни единовременно, ни постоянно.
— А почему не Солнце? Оно же ближе? — спросил меня Говард.
— Я не знаю, как это повлияет на нашу звезду, поэтому во избежание катастрофы я попросил у Древней несколько координат других звезд, которые находятся в центре безжизненных систем, — ответил я.
— Ты уже был там? Знаешь, что тебя ожидает? Как-то это глупо идти туда, неизвестно куда, — сказал он же.
— К сожалению, нет. Координаты эти не только пространственные, но и временные, ведь Вселенная находится в постоянном движении, и, если ты не знаешь конкретной точки прибытия, не можешь её вообразить, то приходится пользоваться таким методом. Так что ровно через три минуты я должен войти в портал, иначе «мой поезд» улетит дальше в космическое пространство. Ладно, Говард, не увлекайся слишком наукой, помни, что самая большая загадка вселенной заключена в самих людях. И это не их внутренности, — пожал я руку Старку и стукнулся плечом с ним. Несмотря на слабость кинетику-то я поглощаю.
— Стив, Пегги. Не вздумайте называть ребенка в честь меня — это скучно и банально. Лучше дайте ему красивое имя и рассказывайте, что его крестный где-то среди звёзд. Присмотрите в случае чего за моими девочками, — попросил я их.
— Не беспокойся, Чарльз. И если ты опоздаешь, то должен будешь подарить подарки за все пропущенные дни рождения, — я получил такое же рукопожатие от Стива и поцелуй в щечку от Пегги.
— Яо, — впервые с дня нашей первой встречи я назвал Учителя по имени, — спасибо Вам за всё. За учебу магии, за помощь, за то, что поверили в меня. Я никогда этого не забуду, и Вы всегда будете моим Учителем, — мне показалось или у неё повлажнели глаза?
— Девочки мои, — Эмма и Рейвен с самого начала обнимали меня и заливали слезами. — Ждите, и я вернусь, несмотря ни на что. Эмма, хорошо кушай, не гуляй после десяти и слушайся Рейвен.
— Ха, да шучу я, видели бы вы свои лица. Не промывай людям мозги слишком часто, это затягивает — по себе говорю. Любимая, ты за главную, — после чего меня крепко поцеловали в губы и щёки. — О, кажется, и время моё подошло! Буду первым землянином, после Вакандцев, вышедшим в космос!
Мы все полукругом стояли возле арочного одностороннего стационарного портала из вибраниума на дне высохшего озера Солт-Лейк, создавшего почти идеально ровную поверхность. Односторонний — потому что на той стороне может оказаться ядро звезды и всей планете мало не покажется, если портал будет обычным. Вокруг на многие километры не было ни одной живой души, так что и насчет свидетелей опасений не было. Всё было готово к моему шагу в пылающую бездну. Я не стал задерживаться у края, одним рывком пройдя сквозь тёмную с завихрениями пелену портала и увиденное заставило меня грязно выругаться на семи языках.
С другой стороны портала меня ожидало грандиозное зрелище колоссальной пылающей звезды, занимающее почти весь горизонт. Любой человек или даже материал сгорел бы, оказавшись на таком расстоянии, а его прах разметало бы солнечным ветром. Когда я просил Яо найти звезду побольше, я не имел ввиду голубой сверхгигант. Однако я не чувствовал дискомфорта, только то, что энергия начала поступать бешеными темпами. Моя задача — успеть наполнить свой резерв до того, как вытянется вся ци и вернуться после этого с помощью отдельно созданного одноразового портала в вибраниумном браслете, накачанном энергией пространства и магией под завязку. Силы в нём столько, что можно будет телепортироваться домой даже из искажённого гравитацией пространства. По сути, мне и делать-то ничего не надо, бессердечная гравитация сама потянула меня к поверхности звезды, а благодаря поглощению сопротивление стало нулевым. К своему обеспечению я подошел ответственно, потому что не знал, позволят ли силы Дарвина мне выжить в открытом космосе или нет. Внутри носа и рта я сделал татуировки, которые связаны с отдельным пространством где-то в ином измерении и позволяют питаться и пить, не открывая рта, а также дышать. Особо много я не успел подготовить, но на пару лет должно хватить.