Встреченную торговку с корзиной зелени в руках он приветствовал, слегка коснувшись пальцами шляпы.
— Доброе утро, господин Михель,— сказала она.— Как спалось?
— Хорошо. Положите зелени у моих дверей на два штивера.
— И спаржи?
— Разве спаржа уже пошла?
— Самая первая!
— Положите и спаржи.
Юноша продолжал свой путь к крепостной стене. Через плечо у него висел плоский деревянный ящик с раскладной треногой. Он поднялся на башню Хенгиста, возвышающуюся над городом. Когда-то тут был замок, а теперь только обломки камней, древние дубы да боярышник.
Юноша раскрыл ящик и установил треногу. Тут были коробки с линейками, циркулями и прочие инструменты. Он укрепил бумагу на планшет, взял в руки грифель. Большую часть бумаги покрывал чертеж. Отсюда, с башни Хенгиста, открывался далекий вид на город, окрестные селенья Ламмен, Кронестее, Ландсхейденскую дамбу, городские ворота и башни. Правда, центр закрывали внушительный Питерскерк и собор святого Панкраса, зато прилегающие мельницы, мосты и каналы вырисовывались как на ладони.
— Да, это не идеальный город,— пробормотал юноша, принимаясь за работу.
Он смотрел на строения, быстро наносил линии на бумагу, и она заполнялась четким рисунком. Так он трудился долго, затем внимание его привлекли звуки труб, и, обернувшись, он увидел, как по Хаарлемской дороге к городу приближается красочная кавалькада. Кавалькада миновала Хаарлемские ворота. Всадники спешились у подножия башни Хенгиста, а несколько человек поднялись наверх.
По одежде можно было судить, что это важные люди У одного поверх камзола висела богатая перевязь, а в плюмаже волновались дорогие павлиньи перья. Спутники были обвешаны оружием, некоторые облачены в боевые кирасы и шлемы.
— Обратите внимание, ваше высочество, на большое количество мостов, — сказал один из них.— В нашем городе их больше сотни и один из самых затейливых носит название Поцелуй Иоганна. По этому мосту мы поедем к предназначенному вам жилищу.
— Кого же мне там целовать? — спросил человек с павлиньими перьями, слегка усмехнувшись.
— Мы выберем самую достойную даму. Магистрат Лейдена собирается возвести вас в звание почетного гражданина, а если уж вам кто-нибудь приглянется, то горожане будут особенно довольны. Герцог Шлезвиг-Голштин-ский, брат соседствующего нам короля, защитник Нидерландов, всегда будет желанным гостем Лейдена.
— Мне нравится ваш город,— сказал герцог.— Какая же стена рухнула во время штурма испанцев?
— Вот эта, между Коровьими воротами и Бургундской башней.
— Кто взорвал?
— Она рухнула сама, ваше высочество.
— Я что-то не видел, чтобы стены падали сами собой,— сказал герцог.
Начал накрапывать дождь. Спутники герцога запахнули плащи, он же, напротив, снял шляпу и, запрокинув голову, подставил ее небесной влаге. Молодой человек в черном камзоле начал складывать ящик.
— Это деятельность магистрата? — спросил герцог, указывая на него.
— Нет, я занимаюсь для себя,— ответил молодой человек, опередив спутников герцога.
— В чем состоит занятие?
— Я составляю план города.
— Для какой надобности?
— Я учусь, обретаю навыки в зодчестве.
— Долго ли этому нужно учиться? — спросил герцог.
— Моему ученью пошел пятый год. Я начал в Венеции, продолжал в Париже, а сейчас намерен вернуться на родину.
— Вы флорентиец? — спросил герцог, оглядывая скромный наряд юноши.
— Нет, я из московских земель,— ответил тот.
*
Да, он был русский. Звали его Михаил Туренев, и жизнь его складывалась необычно. Родителей своих не помнил, с малолетства остался сиротой. В дни смерти грозного царя Ивана бездомным и сирым шагал по грязной дороге. Пролетевшие мимо всадники сбили его, и в беспамятстве пролежал он у обочины до утра. Его подобрали монахи. В обители маленького монастыря он обучился чтению и писаныо. В чумные дни в монастыре укрылся бежавший от погони князек. Монастырь осадили разбойные люди, сожгли, а монахи разбрелись кто куда по свету.
Михалка оказался в Москве. Разносил пирожки, торговал квасом, а однажды увлекся за могучим русокудрым человеком по прозвищу Конь. Конь тот строил по царевому указу огромную стену вокруг Белого города. Михалка сразу показал способность. На глаз без ошибки говорил, сколько саженей от башни до башни, ловко работал линейкой да кружалом, и даже кирпич с царским клеймом делать умел.