Федор Конь возил Михалку в Смоленск, где тоже строил великую стену, обучал всем премудростям градодельства, а потом свел на государев двор и добился, чтоб среди прочих способных юнцов отправили Михалку на ученье во фряжские страны. Прозванье ему дали Туренев от иноземного слова «тур», башня, с тем чтоб учился строить всякие укрепления и города.
Через три года безвестный сирота Михалка превратился в многознающего работника Уффичиале дель Орнато, венецианского управления архитектуры. Он знал итальянский, латинский, французский и вскорости овладел немецким. Изучил трактаты Витрувия, Альберти и Скамоцци. Виченцо Скамоцци заметил способного юношу и направил его в заложенную по его проекту крепость Пальма Нуова. Скамоцци мечтал об идеальном городе, но Пальма Нуова, в которой он создал прообраз такого города, оказалась скучна и неинтересна. Стоило побродить по ней полдня, как любоваться было уже нечем. Поселенье рассечено на правильные секторы, кварталы одинаковы, даже здания повторялись. То, что казалось красивым и размерным на бумаге, в жизни не привлекало.
Михаил тоже мечтал об идеальном городе. Он изучил проекты Амманатти, Лорини и Вазари, видел французские планы Жака Перре, но во всем был скрытый изъян. Михаил не мог разобраться, почему нагромождение старого города, беспорядочного, разноликого, милей задуманного самым блестящим умом.
А время было живое, бурное, могучих умов предостаточно. На первых порах Михаила оглушил хлынувший вал красоты и величия. Чего только он не насмотрелся, разъезжая с поручениями по италийским городам! Флоренция, Венеция, Рим, Сиена. В огромных лабиринтах рассыпаны творения Леонардо, Микеланджело, Рафаэля. Ему довелось читать трактаты Фичино и Валла. Везде он встречал удивительное, необычное. Ему ли, мизинному московскому человеку, холопу, не поражаться словам Мирандоллы, сказанным в «Достоинстве человека»: «О дивное и возвышенное назначение человека, которому дано достигнуть того, к чему он стремится, и быть тем, чем он хочет! Человек может расти и совершенствоваться по свободной воле».
Дух этой «свободной воли» неотвратимо разливался по всей Европе. Ученые рассматривали небо и выражали сомнение, что звезды крутятся вокруг земли. Художники писали лики простых смертных. Человеческое тело вызывало у них большее восхищение, чем неземная плоть. Находились и те, которые нападали на церковь, склоняясь к тому, что в руках человечьих не меньше власти, чем в божьих.
Век требовал от человека всеохватного знанья и беспредельного уменья. Леонардо да Винчи предпочитал дойти до всего своим усильем, будь то живопись или хитроумная механика. Леон Баттиста Альберти писал трактаты о зодчестве и семейной жизни, прекрасно владел оружием, объезжал диких коней и сочинял комедии.
Михаил Туренев со всей неуемностью молодых сил кинулся в водоворот человеческого возвышения. По утрам он совершал долгие прогулки, бегал и прыгал, метал копье, поднимал тяжести, упражнялся в стрельбе и конной езде. Читал трактаты и книги, рисовал, музицировал. Изобретал невиданные вещи и мечтал построить летательные крылья. Но больше всего преуспел в науке зодчества. На третьем году пребывания в Венеции ему доверили часть работ в монастыре Сан-Джорджо-Маджоре. Еще через год Скамоцци послал его изучать архитектуру в Сорбонну, и здесь Михаил помогал в работе над планом города Анришмон. Опять он столкнулся с окаменелостью идеального чертежа. Вновь и вновь задавал себе вопрос: отчего творение размерное человеческого ума уступает бездумному творению времени?
Он жаждал новых впечатлений, и судьба забросила его в Лейден, где недавно открытый университет уже прославился заботой о точных науках.
*
— Так вы московит? — спросил герцог.
Он был тех же лет, а может быть, и моложе Михаила. В тонких чертах проступала бледность, темные волосы несколько редки, взгляд же пытливый и умный.
— Вы имеете честь говорить с братом короля Дании Христиана герцогом Шлезвии и Голштинии принцем Иоганном,— сказал один из спутников.
Михаил снял шляпу и поклонился.
— Какая удача, — сказал Иоганн, — я никогда не встречал московита. Вы говорите свободно на моем языке.
Михаил поклонился снова.
— Как вы попали в эти края?
— Я послан царем и князем московским, государем всея Руси для обучения разным наукам.
— Все ли московиты так одеваются? Мне говорили, они заворачиваются в медвежьи шкуры,— сказал Иоганн.
— Одежда в Московии разнообразна,— ответил Михаил,— я же принужден одеваться так, как принято в ваших краях.