– К чему тебе знать прошлое? Мало проблем в настоящем?
Светлов понял, что благодарного собеседника ему не найти, и с тех пор носил свои мысли при себе, стараясь не высказывать вслух. Однако, он не мог закрыть глаза и сказать самому себе: я ничего не вижу.
Он видел, и недоумение Антона росло пропорционально возрасту.
Только тут, в виртуалке, складывая вместе обрывочные свидетельства, он мог остаться наедине с самим собой, полностью отдаться зародившейся более десяти лет назад страсти – он мечтал создать в виртуальном пространстве достоверный фрагмент далекой прародины. Страсть творца, изыскателя, толкала его на постоянный поиск утраченного, он собирал крупицы знаний по всей сети, не уставая удивляться их скудости и разрозненности.
Антон мечтал восполнить огромный пробел, который иногда казался ему пропастью, он хотел, чтобы история начиналась не десять-двадцать лет тому назад…
С такими мыслями Светлов приходил в свой мир, иногда принося что-то новое: крупицу информации найденную в сети в период долгих, утомительных дежурств, или добытую ИПАМом во время отсутствия хозяина. Подобные находки постепенно стали для Антона единственной радостью: он очень дорожил любым свидетельством прошлого, позволяющим ему наложить еще один правдоподобный штрих на постепенно формирующуюся реальность, и в такие дни он действительно ощущал себя счастливым.
Сегодня он не принес с собой ничего кроме мрачного настроения.
На просторе его реальности только начиналась весна.
Многое ему помог смоделировать ИПАМ, – бодрствуя двадцать четыре часа в сутки, он проделал массу кропотливой работы, создавая виртуальную биосферу со всеми присущими ей явлениями. В распоряжении Антона имелись некоторые видеозаписи, из которых можно было получить общее представление о рельефе, климате и населенности умеренных широт евразийского континента планеты Земля. В основном это были любительские съемки, вероятно принадлежавшие первому поколению колонистов, – они снимали родную планету, места, где жили, прежде чем отправиться в долгий рискованный перелет к иной звездной системе.
Если с природой, климатом и рельефом все было понятно, то следы человеческой деятельности, запечатленные на видеозаписях, вызывали у Антона ощущение зловещей загадки.
Он наблюдал одну и ту же картину: люди на Земле проживали в небольших поселениях, их дома утопали в зелени, но у горизонта (куда бы не поворачивались камеры во время съемок), неизменно возвышались полуразрушенные конструкции, в которых без труда можно узнать города-мегаполисы, опустевшие, заброшенные, частично разрушенные, и постепенно ветшающие.
Антон мог сделать из увиденного только один вывод: прародина пережила катастрофу техногенного характера. Он долго размышлял, прежде чем пришел к однозначному мнению на этот счет. Землетрясение, равно как и иные стихийные бедствия, он отверг после кропотливого изучения отдельных кадров: разрушенные мегаполисы несли характерные следы воздействия высоких температур, многие несущие конструкции, созданные из металлов, выглядели деформированными, оплавленными, каркасы городов устояли, но в них невозможно стало жить. На одном из увеличенных стоп-кадров Светлов смог отчетливо рассмотреть улицу, похожую на сумеречное ущелье; в застывшей реке расплавленного во время катастрофы пластика, виднелись остовы сгоревших машин, более мелких деталей ему рассмотреть не удалось, но и увиденного хватило, чтобы осознать глобальный масштаб катастрофы, уничтоживший исполинские города.
Светлов не стал переносить в созданную им реальность эти зловещие и печальные памятники недоступной для него истории.
Новая информация в сети отыскивалась все реже, и тем чаще он приходил сюда просто отдохнуть, дать рассудку расслабиться после напряжения утомительных дежурств.…
…Сегодня отдыха не получилось.
Антон почувствовал неладное, как только его разум слился с фантомной реальностью.
Чувство неосознанной тревоги возникло мгновенно, словно в рассудке сработал датчик опасности, определивший постороннее присутствие.
Вообще виртуальные вселенные, принадлежащие жителям мегаполиса, по умолчанию считались «открытыми», свободными для доступа, но Светлов, кропотливо создавая свой мир, изменил настройки, не желая, чтобы ему мешали, а тем более стояли «за спиной», наблюдая, или хуже того – вмешиваясь в процесс творения.
Постепенно он привык к одиночеству и даже научился ценить его. Мир Антона так и остался закрытым для посещений, он никого не приглашал сюда, наоборот старался упрочить созданную защиту, чтобы избежать не только появления случайных посетителей, но и сделать свой уголок виртуалки «невидимым» для других обитателей сети.
Конечно, полностью спрятать собственный ресурс он не мог, глобальная сеть города находилась под неусыпным контролем СКАДа, который видел и знал все, постоянно сканируя как реальный мир, так и виртуалку, но видимо личное творчество Светлова, как и его добровольное затворничество не находило возражений в рамках системы, программы контроля не усматривали нарушения в ограничениях, наложенных на доступ в отдельно взятый виртуальный мир. Если его хозяин желает одиночества, – пожалуйста, лишь бы он в реальности оставался общителен и адекватен.
…Антон не смог проигнорировать чувство подсознательной тревоги.
Созданный им участок земной поверхности обладал разнообразным рельефом, но был ограничен по площади. Тщательная проработка всех присущих реальному миру Земли явлений отнимало большинство выделенных Светлову ресурсов, поэтому приходилось жертвовать «просторами» в угоду достоверности и сложности протекавших на ограниченных площадях процессов.
Он обычно приходил в свой мир, появляясь на опушке березовой рощи, по правую руку в овраге тек ручей, за рощей вздымался поросший кустарником холм, слева простиралось поле, заросшее травами, сразу за холмом высился хвойный лес, где на поляне стоял небольшой двухэтажный дом.
Ручей огибал возвышенность и превращался в небольшую речушку, протекавшую через лес, недалеко от поляны.
Вот, за исключением иллюзорного горизонта (там, где взгляду открывалась перспектива) и вся «личная вселенная» уникальность которой заключалась в том, что здесь сменяли друг друга времена года, обитали животные и птицы, менялась погода…
Сегодня было тепло, влажно и ветрено. Снег сошел пару недель назад, только в лесу еще кое-где виднелись ноздреватые подтаявшие сугробы, а на березах уже набухли почки, выпуская на свет клейкие молодые листья.
Антон некоторое время стоял, прислушиваясь к внутренним ощущениям.
Да, вне сомнений, тщательно воссозданная гармония была нарушена, но не грубым вмешательством, чувства подсказывали, что рядом кто-то есть, однако это присутствие поначалу так сильно, болезненно ударившее по нервам, теперь постепенно истончалось, словно таяло в звонком весеннем воздухе.
Может быть я просто устал?
Светлов подошел к берегу ручья, присел, зачерпнул воды и умыл лицо, чувствуя, как живительная влага снимает тревогу, хотелось сесть на берегу и смотреть на талые воды, уносящие дурные мысли, необъяснимым образом дарующие покой, как будто он каждую ночь возвращался из далекого утомительного путешествия на родину.
Наверное, в душе так и происходило. Антон многое повидал и пережил, но ни чуждая природа колонизированной планеты (которая вызывала у него лишь стойкие негативные ассоциации), ни участки терраформированной поверхности, ни урбанистические виды мегаполиса никогда не дарили ему даже бледного отголоска подобных чувств. До того как руководство колонии начало внедрять программу «параллельных жизней» Светлов не имел понятия, что на свете существуют, к примеру, березы. Он увидел их только тут, в процессе формирования личной реальности, сначала маленькими робкими побегами, затем тесной и стройной порослью, и, наконец, по прошествии нескольких лет, молодые деревца образовали рощу, – нечто необъяснимо-прекрасное, притягательное будто магнит…