Цзян Цин, по-видимому, уловила момент его пробуждения, ибо, до этого не произнеся ни слова, сейчас заговорила. Голос ее едва звучал, но Хань Фэй-цзы прекрасно слышал жену, так как во всем доме царила полная тишина. Он попросил своих друзей и слуг вести себя как можно тише, пока угасает жизнь Цзян Цин. В ту долгую ночь, которая вот-вот наступит, хватит времени вдоволь нашуметься.
— Все еще жива, — прошептала она.
В последние дни, пробуждаясь, каждый раз она приветствовала его одной и той же фразой. Сначала слова ее казались шутливыми, насмешливыми, но теперь он явственно различил разочарование, скрытое в них. Она молила о смерти не потому, что не любила жизнь, но потому, что смерть была неотвратимой, а неизбежное следует принимать с распростертыми объятиями. В этом заключалась суть Пути. За всю свою жизнь Цзян Цин ни разу не отступилась от канонов учения.
— Стало быть, боги милосердны ко мне, — ответил Хань Фэй-цзы.
— К тебе, — выдохнула она. — О чем ты задумался?
Так она просила его поделиться размышлениями с ней. Когда кто-нибудь другой задавал ему подобный вопрос, у него возникало ощущение, будто за ним следят. Но Цзян Цин спрашивала лишь затем, чтобы подумать о том же; давным-давно их души сплотились, чтобы стать единым целым.
— Я размышлял о природе желания, — сказал Хань Фэй-цзы.
— Чьего желания? — спросила она. — И желания чего?
«Желания исцелить твои кости, вернуть им былую силу, чтобы они не ломались от малейшего прикосновения. Чтобы ты вновь могла вставать, пусть даже просто поднимать руки, и чтобы твои мускулы не крошили кость на мелкие осколки. Чтобы мне не приходилось видеть, как медленно ты угасаешь, ведь сейчас ты весишь всего восемнадцать килограммов. Я не понимал, как все-таки счастливы мы были, до тех пор пока не познал, что нам более не суждено оставаться вместе».
— Моего желания, — вслух промолвил он. — Желания тебя.
— «Всегда домогаешься того, чего не имеешь». Кто это сказал?
— Ты, — ответил Хань Фэй-цзы. — Некоторые говорят: «…чего не можешь иметь», другие — «…чего не следует иметь». Я же говорю: «Поистине домогаться можешь лишь того, чего всегда так сильно жаждал».
— Я буду вечно принадлежать тебе.
— Этой ночью ты оставишь меня. Может, завтра днем. Может, на следующей неделе.
— Давай лучше вернемся к природе желания, — уклонилась Цзян Цин.
Как и прежде, она прибегла к философии, чтобы попытаться вывести его из состояния угрюмой меланхолии.
Он сопротивлялся ей, но только в шутку.
— Ты властная правительница, — заметил Хань Фэй-цзы. — Подобно своей духовной прародительнице, ты не склонна прощать слабости других.
Цзян Цин была наречена в честь революционной предводительницы древних времен, та женщина пыталась показать людям новый Путь, но трусливые соратники предали ее[1]. Это несправедливо, думал Хань Фэй-цзы, его жена умирает раньше, а ведь ее духовная прародительница пережила своего мужа. Кроме того, женам положено жить дольше. Внутренне женщины более целостны. И они умеют жить в своих детях. Им никогда не понять одиночества мужчин.
Но Цзян Цин не позволила ему вернуться к тягостным мыслям.
— Когда жена умирает, о чем больше всего тоскует мужчина?
Хань Фэй-цзы нарочно выбрал самый лживый ответ, какой только мог найти.
— О невозможности возлечь с ней, — сказал он.
— Желание тела, — ответствовала Цзян Цин.
Раз она настроилась продолжать разговор, Хань Фэй-цзы решил подыграть ей:
— Желание тела заключается в действии. Оно включает в себя касания, обычные и глубоко сокровенные, плюс все привычные движения. Таким образом, видя уголком глаза какое-либо движение, мужчина думает, что это его почившая жена вышла из дверей, и он не убедится в обратном, пока сам не выйдет из комнаты и не увидит, что ошибся. Далее, он пробуждается ото сна, в котором слышал ее голос, и вдруг понимает, что отвечает ей вслух, словно она находится рядом и слышит его.
— Что еще? — настаивала Цзян Цин.
— Я устал от философии, — проговорил Хань Фэй-цзы. — Может, древние греки и находили в ней успокоение, но только не я.
— Желание духа, — продолжала настаивать Цзян Цин.
— Потому что дух вышел из земли, и именно при помощи его мы творим новое из старого. Муж тоскует по незавершенным делам, которые он и его жена начали незадолго до ее смерти, и по всем невоплощенным мечтам, которые они могли бы оживить, будь она рядом. Таким образом, мужчина начинает злиться на детей, которые слишком похожи на него и лишь немножко на ушедшую из жизни жену. И мужчина ненавидит дом, в котором они жили вместе, потому что, оставь он все как было, дом станет столь же мертв, как и его жена, а реши он изменить обстановку, утратится та часть, которую она вложила в нее при жизни.
1
Орсон Скотт Кард дает китайским персонажам романа имена известных исторических деятелей Китая. Цзян Цин — жена Мао Цзэ-дуна вошла в историю под именем «Красной императрицы». После смерти диктатора Мао она и ее приспешники — так называемая «Банда Четырех» — попытались захватить власть в Китае, однако переворот не удался. —