— А я тебе говорю, вирус он и есть вирус, — ответствовал Грего.
Эндера несколько смутило, что Грего призывает к уничтожению Десколады, а значит, легко согласился на уничтожение пеквенинос. На него это было не похоже. Большую часть своей жизни Грего провел среди самцов пеквенинос — он знал их и говорил на языке свинксов лучше, чем кто бы то ни было.
— Дети, тише, давайте я лучше объясню суть проблемы Эндрю, — прервала спор Новинья. — Мы с Элой обсуждали дальнейшие планы на случай, если картофель погибнет, и тогда она предложила… нет, рассказывай лучше ты, Эла.
— Моя идея довольно проста. Вместо того чтобы пытаться выращивать потенциально сдерживающие вирус Десколады растения, не лучше ли попробовать справиться с самим вирусом?
— Вот именно, — кивнул Грего.
— Заткнись, — посоветовала ему Квара.
— Грего, прошу тебя, будь любезен, исполни просьбу своей сестренки, — ласково улыбнулась Новинья.
Эла перевела дух и продолжила:
— Мы не можем просто расправиться с Десколадой, потому что в таком случае вымрет вся туземная жизнь Лузитании. Я предлагаю попытаться создать новый штамм Десколады, который будет во всем повторять действия настоящего вируса относительно воспроизводительных циклов жизненных форм Лузитании, но обходить стороной новые виды существ и растений.
— Ты сможешь уничтожить вредную для нас часть вируса? — спросил Эндер. — Ты уверена, что выделишь ее?
— Не совсем. Но, думаю, смогу выделить те части вируса, от которых зависит жизнь свинксов и прочих пар «растение — животное». Я сохраню главное и отброшу за ненужностью все остальное. Затем мы добавим примитивную способность к воспроизведению и искусственно введем пару-другую рецепторов, чтобы вирус достаточно быстро реагировал на изменения в организме «хозяина». После чего нам останется заключить все вышеперечисленное в органель, и вот она — замена Десколаде. Свинксы и прочие обитатели планеты живы-здоровы, и мы можем больше не задумываться о постоянной угрозе голодной смерти.
— А как ты расправишься с настоящим вирусом? Опрыскаешь всю планету распылителем? — поинтересовался Эндер. — А что, если Десколада уже адаптировалась к нему?
— Нет, ничего опрыскивать мы не будем, потому что распылитель не сможет уничтожить те вирусы, которые уже внедрились в тела каждого обитателя Лузитании. Это действительно проблема…
— Как будто до этого все было так просто! — хмыкнула Новинья. — Раз — и из ничего мы получаем новую органель…
— Невозможно ввести эти клетки во всех пеквенинос на Лузитании, потому что тогда нам пришлось бы сделать прививку каждому животному, привить каждое дерево и травинку, что произрастают здесь.
— Да, невозможно, — согласился Эндер.
— Следовательно, нам придется включить в органели особый механизм, благодаря которому они бы сами внедрялись в тела и одновременно навсегда расправлялись с вирусами старой Десколады.
— Ксеноцид, — резко заявила Квара.
— Вот в чем предмет спора, — кивнула Эла. — Квара утверждает, что Десколада разумна.
Эндер перевел взгляд на младшую из приемных дочерей:
— Разумная молекула?
— У них есть язык, Эндрю.
— А это-то откуда? — удивился Эндер.
Он попытался представить себе, каким образом генетическая молекула — пусть даже такая длинная и сложная, как вирус Десколады, — может общаться с другими.
— Я давно подозревала, но не хотела ничего говорить, пока сама не проверю…
— И это означает, что она вовсе не уверена в своих выводах, — с триумфом констатировал Грего.
— Но сейчас я почти доказала это. Вы не можете уничтожить целый вид, пока мы не будем знать наверняка.
— Как они общаются между собой? — спросил Эндер.
— Естественно, не как мы с вами, — начала объяснять Квара. — Они передают друг другу информацию на молекулярном уровне. Впервые я столкнулась с этим, когда работала над новыми штаммами, тогда передо мной встала проблема: каким образом новым штаммам Десколады удается так быстро распространиться и в столь короткий срок заменить старые версии вируса. Я никак не могла найти решение, потому что неправильно поставила перед собой вопрос. Они не заменяют старые вирусы. Они просто обмениваются информацией.
— Ну да, кидаются стрелками, — съязвил Грего.
— Это я так назвала, — смущенно подтвердила Квара. — Я тогда не понимала, что это особый вид речи.