юда - желание если не уничтожить, так низвести до простого и понятного состояния слуг. А еще лучше - рабов. Ах, простите великодушно - «помощников». Готт приподнял голову и заерзал. Эш едва сдержал смех, наблюдая, как пьяный в дымину орк пытается удержать равновесие на широченной скамье. Зеленокожий смешно хрюкнул, с натугой подняв голову. - Слыш, хуман, кстати, о бабах. Тебе какие нравятся? Эльфки, люди? А может, коротышки? «А с реверса почти никакой разницы», - подумал Эш. - «Эльфки с их неправдоподобно нежной кожей и огромными глазищами весьма недурны, но, по больше части, плоски, как доски. С малорослыми гномами никогда не знаешь наперед - то ли ребенок, то ли взрослая женщина. На лицо они почти не стареют. Вот темные, конечно, хороши - и фигуристые, и стройные, и симпатичные в общей массе... вот только цветом кожи напоминают недельный труп. Ну, а люди - человеки - что тут говорить? Человек неторопливо встал из-за стола. - Хорош тебе, орче. Пойдем, провожу. Где остановился то? - Де... де... - У Делла чтоль? В «Скрещеных мечах?» Готт кивнул, но продолжал с пьяным упорством. - Де...девки какие тебе нравятся? - Орки. - Тихо ответил Эш, и, закинув руку орка себе на шею, с превеликим трудом оторвал перебравшую орясину от скамьи. - Пойдем, зеленый. Первое время Готт пытался было горланить одну из многочисленных орочьих баллад, но вскоре притих, и лишь послушно перебирал ногами, тщетно пытаясь попасть в такт шагам Эша. Притиснутая массивным телом орка рукоять меча больно упиралась в бедро, и Эш сдвинул петлю перевязи чуть назад. - Опа-па... Гуляем, благородный рыцарь? Интуиция, на которую Эш так привык полагаться, на сей раз подвела. Ледяной ком в желудке возник слишком поздно, практически одновременно с глумливым голосом за спиной. - Подашь убогим милостыньку? - еще двое шагнули из переулка впереди, блокируя проход. Лица грабителей прикрывали тряпичные маски с прорезями для глаз. Темнота сгустилась еще не настолько, чтобы нельзя было разглядеть очертания любителей даромщинки, и Эш почти облегченно вздохнул: «Люди». Он отпустил Готта, но пьяный орк, вопреки ожиданиям, остался стоять на ногах и очумело вертеть головой, осмысливая причину внезапной остановки. - С лягушками дружишь, рыцарь? - не унимался голос за спиной. - Коротко пшикнув, клинок вышел из ножен, блеснул, отразив свет луны. - Да уж лучше с лягушками, чем с типами вроде вас. - Внешне спокойно и даже весело отозвался Эш. Один за спиной - приманка. Провоцирует, ждет, когда жертва обернется, и тогда двое впереди прыгнут. На... Тихий свист лезвия, вспарывающего воздух, почти неслышен. Эш мгновенно присел, и крутнулся волчком, делая подсечку назад. Нога не встретила препятствия, зато один из двоих впереди попятился, тупо разглядывая короткий хвостик метательного ножа у себя в груди. На время всеми позабытый орк, вдруг вскинул голову. - Вы - ублюдки! - на удивление чистым и ясным голосом вдруг заявил он. - Я вас убью! Он прижал руки к бедрам, и широкие зажимы серповидных кастетов щелкнули, плотно охватывая запястья. Готт взревел, словно подраненый страйдер, и кинулся вперед, а Эш смог, наконец, смог повернуться к третьему остряку, что шипел за спиной, проклиная неудачный бросок. «То ли дураки, то ли очень уж тертые». После смерти подельника бандиты не оставили своих намерений. Эш начал с квинты, пытаясь хоть кончиком меча достать невероятно увертливого соперника. «Тертые». Он чуть замешкался с отмашкой, и неясная тень, мелькнув за правым плечом, ушла из поля зрения, и лишь потом до сознания дошла боль от глубокой раны в спине. «Изойду кровью» - мелькнула мысль. Мелькнула и пропала. Усилием воли Эш вогнал себя в боевой транс, до предела мобилизуя реакцию и остатки стремительно тающих сил. И - увидел. Черный силуэт уже завис над головой, и жало длинного ножа, льдисто светящегося синевой, метило в сердце. Рефлексы не подвели. Меч, будто сам по себе пошел восьмеркой, отбрасывая смертоносное железо в сторону вместе с отрубленной кистью, и уже на возврате вошел в шею бандита. Мерзко хрястнуло, в лицо брызнуло горячим. Разрубленное до подмышки тело глухо стукнуло о брусчатку. Обутые в мягкие кожаные чулки-сапоги ноги несколько раз еще дернулись, толкая мертвеца вперед - и все стихло. Из длинной раны медленно и вязко стекала черная в лунном свете кровь, и парила в стылом воздухе осенней ночи. Эш упал на колени, его вырвало. В ушах стоял тонкий непрекращающийся звон, из-за чего человек не сразу понял, что боевые вопли Готта смолкли. Тот лежал, опрокинутый навзничь, и обеими руками пытался отвести чужой нож от горла. Налетчик, по габаритам мало чем уступающий орку, всем телом давил на рукоять сверху. Длинный узкий клинок опускался медленно, но неотвратимо, и Эш застонал, понимая, что добежать не успеет. И тогда он активировал заклятье. Меч в руке шевельнулся, наливаясь колдовской квазижизнью. Выгравированные на клинке руны вспыхнули багрово-красным, на мгновение залив переулок тревожным пульсирующим светом, запахло гарью. Эш разжал пальцы. Полыхая огненными письменами, меч рванулся вперед. Острие легко, как гнилую тыкву, проткнуло насквозь голову бандита, вспыхнуло огненным шаром, и рассыпалось мелкой серой пылью. Еще несколько долгих мгновений налетчик оставался сверху Готта, затем обезглавленное тело завалилось набок. С шумным выдохом орк сел. Эш попытался подняться с колен, но сил не осталось. Он завел руку за спину, ощупывая рану, тихо выругался и потерял сознание.